Перевал Дятлова | страница 73
Я: Вы были на похоронах сестры?
Дубинин: Да, но они проходили уже не при таком количестве народа, как в марте, когда хоронили первых найденных. Последние четверо были в закрытых гробах, их даже родственникам не показали. Папа, правда, как-то пробился, за пару дней до похорон увидел дочь. И сказал нам с мамой: "А вам смотреть не надо".
- Идите обедать, - позвала нас Татьяна - жена Игоря Александровича, и мы отправились за стол. Вадик, правда, пытался отказаться, но его жалкие доводы никто даже слушать не стал.
18.
- Если нужно, я могу дать вам Люсины записные книжки, - нерешительно сказал Игорь Александрович. - Я готовился к нашей встрече и перечитал их заново. Там есть дневник, бывший с Люсей в походе - в том самом, последнем. И там в конце - одна любопытная вещь… Сами увидите.
Мне тут же захотелось посмотреть дневник, но это было бы невежливо. Игорь Александрович дал мне небольшую пачечку записных книжек - с истертыми корочками и ветхими страницами, исписанными карандашом и чернилами.
Объевшись, будто клопы, мы с Вадиком смотрели, как хозяйка разливает чай и режет торт. Торт был роскошный, назвался "Пятерик".
- Потому что он из пяти компонентов, - сказала Татьяна.
Я еще раз подумала о том, что мне бы хотелось иметь таких родственников, как Дубинины. Но постеснялась им об этом сказать.
Мы просидели здесь еще час, я смотрела старинный китайский фотоальбом - черный, глянцевый, с аппликацией на обложке и папиросной бумагой между страницами. Со многих снимков на меня смотрела Люся - сначала крошечный ребенок, потом девчушка, девочка, девушка: с мамой и папой, с Игорем, с друзьями и одноклассниками, на отдыхе, в походах, в школе. Я всюду безошибочно узнавала милое личийо.
- Люся занималась в школьном драмкружке, - сказал Игорь Александрович, - она очень этим увлекалась. И как-то раз ей досталась роль Снежной Королевы. Я потом много видел всяких фильмов по Андерсену - но ни одной Снежной Королевы лучше Люси не было. Она так здорово передала этот ледяной характер…
Игорь Александрович замолчал.
Бережно упаковав старые записные книжки в специально выпрошенный для этой цели пакетик, я попрощалась с дубининским семейством, и мы с Вадиком начали спускаться вниз по лестнице. Я с трудом сдерживалась, чтобы не начать чтение прямо в подъезде.
Ладно, в машине почитаю.
Вадик завелся почти бесшумно, и мы поехали по страшным березовским колеям обратно в Екатеринбург.
- Сейчас пять пятнадцать, - сказал Вадик. - Я съезжу по делам и ровно в девять, к гонке, буду у тебя.