Лучше всего, по ее мнению, вуаль носили старинные русские красавицы и парижские модницы. Одни Хэпберн в фильме «Как украсть миллион», ярко накрасившись, надев черное, скрыв лицо вуалью – преобразилась, став не просто красавицей, а настоящей волшебницей чувственности и затаенной, темной страсти.
Ей бы сейчас точно не помешала вуаль. А еще лучше – паранджа, чтобы полностью скрыть от людей следы слез на лице.
Это было бы особенно актуальным, хотя бы потому, что в их громадном здании находилось еще несколько редакций, как правило, соперничавших между собой журналов. Правда, имелась еще политическая газета, которой было наплевать на гламур с высокой колокольни.
Правда, с тремя красивыми журналистками из «Женских штучек» они пытались флиртовать за обедом в кафе. Трэйси им корчила гримасы, Линда обдавала арктическим холодом, а сама Рита просто рассеяно улыбалась. Так как даже на обеде у нее в голове крутились обрывки ее новых статей, образы, которые требовалось сначала поймать из космоса, затем слепить вместе, а потом попытаться понять, что за картинка вообще получилась.
К тому же, у нее тогда был Антуан… и вся семья де Ноблэ, включая из несовершеннолетнего сына. Правда, Виктору уже было семнадцать, как и Гарри Джонсону. Но это не давало ей право их развращать. Хотя бы потому, что до совершеннолетия они все еще не дотягивали. А когда они станут вполне зрелыми, ей уже по любому будет тридцать.
А когда женщине тридцать, она как бы уже умерла. А эти два красавчика некрофилами явно не были.
Рита вздохнула, машинально лавируя между машинами и двухэтажными лондонскими автобусами. Несколько раз она едва не врезалась в черные такси, которые ехали так, будто опаздывали на конец света.
Наконец она увидела их офис. Высокое здание из стекла и бетона, напоминающее ей аквариум, где они все были золотыми рыбками. Строение казалось ей очень неудачным. Во-первых, очень неустойчивая конструкция, держащаяся на многочисленных несущих колоннах. Затем, стены, в которых было больше стекла, чем бетона – и зимой в здании было безумно холодно, а летом – невыносимо жарко и душно.
Да и ей не нравилось, что окна были такими прозрачными и большими. Открывались очень приятные виды, особенно из ее кабинета на далекую Темзу. Хотя ее кабинет находился на самом последнем, двадцатом этаже, но ей все равно чудилось, что в ее окна кто-то заглядывает.
Только она еще не определилась: марсиане или пилоты самолетов.
