Взлетела ракета с человеком, совершила мощный пируэт вокруг всех дворов и упала точно в свой родной палисадник, обломав весь крыжовник. Вышел из ракеты сын столяра и плотника и воскликнул: «Как красив наш Двор с высоты!» Тогда животные стали новые ракеты строить и запускать, на зависть всем соседям.
Но свои дворовые козлы не дремали. Опять затеяли тихую бузу и скрытый саботаж, подбивая товарищей к недовольству и мятежу. Поэтому Хрущ начал стращать дворовых очередной войной: «Вот не станете меня слушаться, снова на вас хищники нападут! И это будут уже не серые волки, а мериканские тигры. Они страшней в тыщу раз!»
Сначала животные не поверили, что такая беда может приключиться, ибо тигры жили где-то очень далеко, за тридевять морей. Тогда Хрущ стал провокационно стучать задним левым копытцем по огромному барабану и громко кричать: «Эй, тигры! Мать-перемать! Щас покажу вам кузькину мать!» В ответ тигры, естественно, грозно зарычали и хищно высунули свои страшные звериные морды из мериканских джунглей. И чуть было не началась очередная война. Но тут Хрущ сообразил, что победить тигров вряд ли удастся, а кровищи будет много. К тому же цель-то ведь уже достигнута: дворовые перепугались и стали послушны аки голуби. Поэтому Хрущ тут же заявил, что он сам – за мир во всём мире и что с тиграми тоже можно дружить, особенно ежели не соваться к ним в джунгли.
Хрущ обожал хрумкать кукурузу. А посему распорядился засеять ею всю пашню. И объявил кукурузу королевой полей. Пшеницу и рожь не посеяли. Поэтому хлеб не уродился. Удивились животные такому казусу. Но что делать! Пришлось всем лопать королеву полей. От этого у петухов пропала яйценоскость, коты запаршивели, а лошади, коровы и другие парнокопытные, включая тупых овец и глупых баранов, заболели животами и дружно обдристались.
Тут все единогласно возмутились: «Долой Хруща с хозяйского места!»
Сразу выпрыгнул на помост резвый Конь, победно заржал и изящно зацокал подкованными копытами.
Этот Конь Леопольд был, вообще-то, забугорных кровей. По виду похож на арабского скакуна. Будучи жеребёнком, нарёкся Леонидом и гордо называл себя чистокровным рысаком. Для близких друзей он был просто Лео. Вроде свой простой парень, а вроде не совсем свой и не совсем простой; чем-то напоминал льва: и именем, и густой гривой, и бровями, и даже величавой повадкой. Конь Леонид на помосте смотрелся монументально. Мог торчать на нём часами, толкая бесконечные речи из «иго-го!» и «ого-го!». Он так умело и складно укладывал слова друг за другом, что все животные восхищались, кричали «браво!» и аплодировали, стоя на задних лапах.
