Именно тогда Натаниэль заметил Мартина, невысокого, коренастого сокамерника Криса, стоящего рядом с кроватью с каким-то самодельным ножом в руке. Сосед бросился на вампира, размахивая им с огромной силой, уверенный, что одержит победу.
Натаниэль остановил руку Мартина в воздухе. Воздействуя только разумом, он медленно повернул ее, направляя нож к лицу самого Мартина, и дал заключенному мощную команду, используя всю силу своего голоса — темные интонации абсолютной власти.
— Мартин, ты используешь это лезвие, чтобы сейчас выколоть себе левый глаз, но оставь правый нетронутым, чтобы не пропустить, как Крис с тобой прощается. Я ведь знаю, как ты любишь смотреть на страдания других.
Глаза Мартина расширились от ужаса, когда он понял, что больше не контролирует свою руку, а сердце Криса пропустило несколько ударов, прежде чем начало биться снова, как тяжелый барабан в оркестре, так громко, что, казалось, было слышно на другом конце камеры... его грудь резко сжалась, словно в тисках.
Натаниэль с отвращением покачал головой.
— У тебя действительно нет сердца, верно, Крис? Я разочарован, — он вздохнул. — Тогда, конечно, ты не будешь возражать, если я его просто вырву, не так ли?
Он вытянул руку перед лицом Криса и медленно позволил своим ногтям превратиться в острые когти, пока все пять не оказались прямо перед испуганным взглядом заключенного.
Крис стал призрачного оттенка белого, и его полные слез глаза закатились от ужаса.
Прорываясь без усилий через наружный слой оранжевого комбинезона, Натаниэль начал медленно вырезать круг на груди мужчины — чуть выше жалкого, слабого органа.
— Это за Эшли, — сказал он, отрезая его сосок и кидая в Мартина, который теперь просто неконтролируемо содрогался, неустанно вырезая собственный глаз, и темная кровь лилась из его глазной впадины, пачкая искаженное в агонии лицо.
— А это за Шейлу, — продолжил он, делая глубокий вертикальный разрез от груди Криса к животу, а затем просунул руку внутрь и отломал ребро. Оно сломалось, как тонкая куриная косточка, и Натаниэль бросил его в другой конец камеры. — А это за Лизу...
Он продолжал, имя за именем, ребро за ребром, пока не устал от игры, и, наконец, со светящимися диким оттенком красного глазами, с растущей угрозой в зрачках, потянулся внутрь всеми пятью когтями и вырвал бесполезное сердце.
Он поднял его перед лицом Криса, и оба заключенных с ужасом наблюдали, как вырванный орган продолжает биться.
