Натаниэль не мог перенести такое горе.
Балансируя на грани, в то время как его гнев продолжал расти, угрожая вырваться в любой момент. Словно граната с неисправной чекой; в конечном счете, она взорвется. И это не могло произойти перед Джослин.
— Джослин, я должен ненадолго уйти. Я позову Маркуса присмотреть за тобой, пока меня не будет.
Джослин вскочила на ноги и вскинула руки.
— Нет, Натаниэль! Пожалуйста, не оставляй меня с ним. С кем угодно, но не с ним!
Натаниэль зашипел, потеряв самообладание. У него не было времени нянчиться с ней прямо сейчас. Его глаза горели глубоким красным цветом, а кулаки судорожно сжимались. Мало, что можно было сделать, чтобы скрыть возрастающий гнев: каждая мышца в его теле оказалась напряжена из-за сильной ярости... жажды борьбы. Его верхняя губа приподнялась, и он, зарычав, опустил голову, пытаясь избежать ее пристального взгляда.
Джослин села назад.
— Ты боишься, что причинишь мне вред, Натаниэль?
— Я не собираюсь делать тебе больно, — пробормотал Натаниэль.
Его губы дернулись, когда он попытался, неудачно, прикрыть клыки.
Джослин была похожа на напуганного ребенка, послушно замершего на месте.
-Ты злишься на меня, потому что я видела того вампира? — прошептала она.
Натаниэль покачал головой, комната начала вращаться перед его глазами.
— Нет, Джослин. Никогда на тебя, — он глубоко вдохнул и закрыл глаза, но когда снова поднял взгляд, то чувствовал себя странно опустошенным. — То, что ты видела в той пещере, было омерзительным, — его голос звучал устрашающе спокойно, — то, что перенесла та женщина — отвратительным. Злом. Поверь мне, Джослин, это не то, что ждет тебя со мной.
Натаниэль видел, как облегчение нахлынуло на ее, она открыла рот и попыталась заговорить, но ничего не вышло.
Тогда он приблизился к ней осторожно, держа руки по швам, поймав ее пристальный взгляд.
— Ты видела мою худшую сторону, Джослин... знаешь, что я за существо. Но даже в этот момент, когда моя потребность убивать, моя жажда крови... сжигают меня изнутри, ты должна знать, что я неспособен сотворить подобное тому, что ты видела в том зале. Я никогда не смогу причинить тебе такую боль, — его голос понизился, — никогда.
Джослин задрожала, пораженная этими словами.
Натаниэль почувствовал, что его внутренний зверь снова проснулся, и заново начал шагать по комнате.
Сжав руку в кулак так, чтобы его когти не удлинялись, он распорол своими длинными, как бритва, клыками кожу и рассеянно слизнул выступившую в ране кровь. О Боги, что это был за приятный вкус.
