Когда с нее спало оцепенение, в горле зародился настоящий крик ужаса. Она вырвала свое запястье и потянулась за пистолетом.
Натаниэль был гораздо быстрее.
Вампир выдернул пистолет из ее рук лишь силой мысли и откинул на сотни ярдов в лес, когда тот начал тлеть и светиться как красный уголек. Из его горла вырвался свирепый предупреждающий рык, а взгляд стал пронзительным и осуждающим. Джослин вскрикнула оттого, что горячее железо обожгло кончики ее пальцев.
— Натаниэль! — прокричала она, больше не скрывая своего ужаса. — Ты обещал!
Отчаянная мольба о сострадании.
— Ты поклялся, что не навредишь мне.
Жалкий крик о пощаде.
Натаниэль отреагировал так быстро, что его движения были незаметны: он взял ее ладонь, перевернул и подул на нее. Морозный воздух, будто осколки льда, прошелся по кончикам ее пальцев, немедленно заживляя ожоги, прежде чем успели образоваться пузырьки.
Мгновенно заглушая боль.
— Мне очень жаль, Джослин, — успокоил он ее. — Я не собирался делать тебе больно.
Несмотря на очевидную попытку говорить нежно, его слова прозвучали как рычание.
Джослин, задыхаясь, посмотрела на свою руку, поняв, что ожоги полностью исчезли. Чудовище внутри него, может быть, и управляло им сейчас, но он по-прежнему не хотел причинять ей вред. Медленно пятясь назад, она пыталась говорить спокойно:
— В чем дело, Натаниэль? Что с тобой происходит? — Джослин протянула левую руку, ладонью вверх. — Что это за отметины на моем запястье? И почему они здесь сейчас, их никогда не было раньше?
Снова посмотрев на странные знаки на своем запястье, а затем на ослепительное произведение искусства, сияющее в небесах, она признала связь и, глядя на него, прошептала:
— Луна имеет к этому какое-то отношение? Или то созвездие? Скажи, почему ты ведешь себя так. Ты пугаешь меня. Я имею в виду, действительно пугаешь.
Натаниэль не ответил.
Казалось, будто он не мог говорить.
Только посмотрел в ее испуганные глаза так, словно хотел успокоить, а потом окинул взглядом окрестности, устремляя взор туда, откуда она пришла.
— Мы слишком близко к Красным Каньонам, любовь моя, к теневым землям наших темных братьев. У меня нет времени объяснять прямо сейчас. Не здесь. Просто знай, что есть те, кто навредит тебе, если сможет.
И тогда он посмотрел на нее, действительно посмотрел, словно никогда не видел раньше, с выражением абсолютного обладания. Полного, безвозвратного права собственности. Он решительно сжал челюсть.
— Ты понятия не имеешь, кем являешься на самом деле, — объяснял он, — об опасности, в которой мы оба сейчас находимся. Есть те, кто не могли даже мечтать о том, чтобы навредить такому, как я, но теперь смогут этого достичь, просто забрав тебя у меня.
