Когда все проголосовали, начался подсчет. Красных и белых бумажек оказалось в итоге ровно поровну: сколько было заготовлено бюллетеней, столько и насчитали при подсчёте. Животные стали чесать репу, размышляя о превратностях демократического выбора.
Хряк Боров решительно опроверг эти упаднические размышления: «Я победил! Ура!». Свин Зюзя недоуменно всхрюкнул: «То есть как!?» Боров заявил: «А так! Победил! И всё тут, понимаешь ли! Баста! А ежели ты будешь сейчас возмущенно визжать, то прикажу сделать из тебя курско-рязанский шпиг! Хочешь пойти на сало?» Свиные глазки Зюзи трусливо забегали. Он долго молчал, надеясь, что кто-нибудь вступится за попранную справедливость. Но никто не вступился. И Зюзя, жалко хрюкнув, понурил голову и поплёлся в дальний угол свинарника, откуда продолжил возмущенно (но тихонечко) похрюкивать и повизгивать.
Боров и его семейная команда отпраздновали победу на широкую ногу. Состоялись праздничные гулянья, громкие салюты, концерты хорового подхрюкивания, а также торжественные банкеты с шампанским и самогоном. Наступило всеобщее веселье и безделье.
Когда через какое-то время животные протрезвели и опомнились, наступило тяжкое похмелье. Оказалось, что все запасы сожраты и выпиты, а новых источников питания не обнаруживается.
Боров с командой, опохмелившись, придумали блестящий выход из сложившейся ситуации и проинформировали голодающих животных, что забугорные волки и мериканские тигры обещают помочь в беде: дают в кредит сено и солому. Животные подумали, что «в кредит» это даром, и поэтому сильно обрадовались. Всё равно больше радоваться было уже нечему.
Вскоре во Двор стали захаживать волки и тигры. Они вели себя по хозяйски, скалили клыки и норовили резко уменьшить численность козлов, баранов и других обитателей Двора. С каждым днём становилось хуже и хуже: поголовье резко сокращалось, кредитные долги возрастали, беспредел процветал, разбой достиг апогея. А когда волки и тигры принялись за свиней, Боров осознал, что дело принимает опасный оборот. Поджилки у него затряслись, сердечко затрепетало, ножки ослабли, и он упал без чувств, чуть не окочурившись.
Соратники срочно реанимировали Борова, привели его в чувство и дали пожевать солёненький огурчик. «Что будем делать? Может, пора удирать со Двора?» – тревожно спросили они его. Тот, напрягши все пропитые извилины, принял решение: «Ухожу в отставку!» «Как!? Ой!» – испугались соратники, понимая, что с уходом Борова их самих за содеянное никто по шерстке не погладит. Нужно было срочно найти кого-то вместо Борова, того, кто смог бы справиться и с возмущенными дворовыми, и с обнаглевшими волками-тиграми. Ясное дело, это не сможет сделать простой обитатель Двора. Тут требовалось не дворовое животное. Тут нужен был зверь. Но такой, чтоб все приняли его за своего.
