Разглядев визитера, весело кричит:
— Ленка, иди посмотри, кто пришел!
В дверном проеме зависла внушительная, до боли знакомая фигура. Юра.
— Ну, заходи, — обреченно роняю я.
— Кто там? — кричит Милка из комнаты.
— Телохранитель, — веселится Танька, — нашел-таки!
Милка образовалась в прихожей. Она кажется абсолютно трезвой, только глаза шало блестят да у прически эдакий особо залихватский вид.
— Юрочка! — пропела она. — Ты очень хреновый работник. От тебя охраняемое тело сбежало.
— Не уберег, — сокрушенно подтверждает Танька. — Накажут.
Мрачное лицо парня залилось краской, он ало сверкнул звероватыми глазами.
— Собирайтесь, Елена Сергеевна.
Я киваю:
— Сейчас, Юра. Только попрощаюсь.
На кухне отдаю Таньке деньги, которые она потратила на стол.
— Ты как? Ничего? — спрашивает Танька, убирая деньги. Она подает мне стакан ледяного кваса.
— Ничего. Лучше, чем утром.
— — Это потому, что поплакала.
— Наверное.
Квас кисло-сладкий, ядреный, от него ломит зубы.
— Ух!
Девчонки остаются у Таньки. За Лидуней и Ларисой после работы приедут мужья, и они посидят все вместе.
Мы долго целуемся под подозрительным взглядом Юры, и я с огромной неохотой покидаю своих подруг.
* * *
С Юрой за правым плечом выхожу из полутемного подъезда и щурюсь от яркого солнечного света.
На улице самое начало того длительного периода времени, когда летний день переходит в вечер.
Моя машина припаркована тут же, у самого подъезда.
«Шестисотый» «мерседес» с затемненными стеклами почтительно рассматривает стайка разновозрастных аборигенов. Со многими из них я знакома, поэтому отвешиваю общий поклон.
Раздается приветливое разноголосое «здрасьте».
Мое появление в широченном байковом халате и тапочках видимого удивления не вызывает.
Похоже, народ решил, что у богатых свои причуды.
Устроившись на заднем сиденье, я занялась ревизией своего организма, точнее, его физического и душевного состояния, сильно этим увлеклась и не сразу заметила, что время поездки по меньшей мере втрое превышает необходимое, чтобы добраться до моего дома.
— Куда мы едем? — машинально спрашиваю я и тут же соображаю:
— В «домушку»?
Юра кивает. Ага, значит, он везет меня в особняк своего хозяина, любовно именуемый «домушкой».
— Это Константин Владимирович догадался, где меня искать?
Кивок.
— И «мере» взять велел тоже он?
Кивок.
Я привыкла к подобной форме общения и не раздражаюсь. Большинство наших диалогов выглядит именно так: я задаю вопрос, кивок — «да», движение плеча — «не знаю», движение головы — «нет».
