— Кому же после этого верить?
— Никому! Одному только Иоганну. Он один ошибиться не может.
— Отчего же так?
— Оттого, что я — старая собака и действую чутьем. Надо сейчас же показать власть и силу, пока еще не увидели, что нас можно не бояться! Велите сейчас же арестовать принцессу, а императора с почестями и церемониями перевести во дворец к вам!..
— Что за вздор! — усмехнулся герцог. Он был так доволен собой, что совет Иоганна показался ему смешной шуткой.
— Велите сейчас же, — повторил Иоганн, — завтра уже будет поздно!
— Полно, Иоганн! Видишь ли, нельзя управлять все только силой! Нужны также сноровка и хитрость!
— Хитрость — хитростью, а сила — силой! — угрюмо сказал Иоганн. — Я боюсь тут каких-нибудь внезапных подвохов!
— Что ты этим хочешь сказать?
— А то, что вчера под видом гадалки во дворец приходила какая-то француженка и беседовала с принцессой и Юлианой!
— Глупости! Ты не знаешь женщин, Иоганн! Они очень падки на всякого рода гадания! Покойная императрица тоже любила гадателей с тех пор, как оправдалось, казавшееся сначала невозможным предсказание одного из них, что она займет императорский престол.
— Да, но эта гадалка мне не нравится! Уж что-то она очень таинственна!
— Все гадалки таинственные, уж таково их ремесло.
— Но эта тщательно скрывает свое местожительство!
— Да разве трудно было выследить ее? Или ты не догадался послать за ней верного человека?
— Конечно послал, но этот осел Станислав оказался на этот раз неисправным и потерял все следы.
В другой раз такое сообщение вызвало бы приступ вспыльчивости у герцога, но сегодня он был в духе и потому только рассмеялся.
— Как же это он потерял их?
— Да кто его знает? Наплел какую-то околесицу! Одно несомненно, что он выпил! Пришел ко мне, потребовал людей, чтобы захватить в трактире человека, оставленного им там будто бы сонным, а когда туда пришли, то оказалось, что никакого человека там и нет!
— Твой Станислав, очевидно, соврал!
— Очень может быть. Но не в нем дело, вся суть в этой гадалке. Надо во что бы то ни стало узнать, что она говорила принцессе. Очевидно, это она придала смелости ей, а если это так, то, значит, что та гадалка была подослана и, очевидно, существует кто-то, желающий руководить принцессой против вас.
— Но кто же это может быть?
— Кто его знает? Остерман, Миних…
— Да ведь они же — немцы, и я объяснил им, что они сильны лишь до тех пор, пока мы все трое вместе!
— Ну я не знаю, герцог, может быть, и иной кто-нибудь!
