По замыслу Сталина второй акт ежовщины должен был открыться не созывавшимся в течение уже многих лет партийным съездом.
...Гремели аплодисменты, переходящие в бурную продолжительную овацию. Фанфарные переливы окрашивали отчетный доклад Маленкова, нагромождавшего цифры, призванные подтвердить рост благосостояния советских трудящихся. Растолстевший, с тремя подбородками претендент в кронпринцы мог сколько угодно доказывать рост благосостояния, а полки магазинов свидетельствовали о другом. Почти всюду, кроме Москвы и крупных городов,они были пусты. Когда же появлялись на них продукты, то на их приобретение советскому рабочему надо было затратить в три с половиной раза труда больше, чем английскому,и в пять с половиной больше, чем американскому рабочему. За предшествовавшие съезду 25 лет заработная плата советского рабочего выросла всего на 19 процентов, а стоимость сахара, к примеру, возросла в пятнадцать раз, картофеля — в пять раз, яиц — почти в двадцать раз. Катастрофическим оставалось положение с жильем. В городах несколько поколений ютились в одной комнате. Деревня голодала, а раскормленный Маленков провозглашал, что собрано восемь миллиардов пудов зерна и что теперь хлебная проблема решена окончательно и бесповоротно.
Пройдет совсем немного времени, и сидевший тогда неподалеку от Маленкова в президиуме и как все неистово аплодировавший, Хрущев скажет, что все это ложь, что „фактически по производству зерна страна длительный период находилась на том уровне, который имела дореволюционная Россия”. На самом деле, несмотря на механизацию и коллективизацию, урожайность зерновых была ниже, чем в 1913 году. Но несмотря на эту и всю остальную ложь, о которой большинству делегатов было известно, поскольку они и были сочинителями этой лжи, гремели бурные аплодисменты, переходящие в овацию. Они достигли своего апогея, когда на трибуне появился невысокого роста с изрытым оспой лицом с желтыми глазами и пегими волосами старый человек в военном мундире. Казалось, общее помешательство, владевшее делегатами, наконец нашло выход и превратилось в массовую истерию.
Когда зал все-таки успокоился, старик в военном мундире начал речь. Чтобы понять, о чем он говорил, надо из зала заседаний съезда сделать бросок во времени и тогда мы окажемся в весенней Праге 1968 года.
В ту короткую ’’пражскую весну” чешские историки раскопали в дотоле запечатанных архивах весьма любопытный документ, помеченный январем 1951 года. В нем содержались сведения о состоявшемся в глубокой тайне совещании руководителей компартий различных европейских стран, на котором Сталин поставил перед ними задачу в ближайшие три-четыре года овладеть властью в Западной Европе. Выступая на XIX съезде, он вновь повторил этот призыв. Он благодарил Тореза и Тольятти за их заявления о том, что французский и итальянский народы не будут воевать против СССР и в свою очередь пообещал им не остаться в долгу и прийти на помощь. Те, кто не знал о существовании документа, обнаруженного чешскими историками, видели в этом повторение обычных партийных лозунгов. Но эти ’’несведущие” диктатора мало интересовали. Он обращал свои слова об ’’ударных бригадах” к ’’сведущим”. Он торопится. Он хочет еще при своей жизни увидеть, как произойдет захват мирами он хочет стать его властелином. Он не знал, что это ему не удастся, как не знал и того, что в зале сидит человек, который примет на себя осуществление его плана.
