Пребывание в Сибири, при всех разговорах „о части художественной”, облагораживанию его характера не способствовало. Однако он, по-видимому, решил, что для удобства будущей революционной жизни необходимо обзавестись женой. Девица Крупская, с которой он познакомился в Петербурге, согласилась на его предложение. В „Шуше у подножия Саян” она стала его женой. Из ее воспоминаний мы узнаём, как им жилось там.
’’Владимир Ильич за свое ’’жалование” - восьмирублевое пособие - имел чистую комнату, кормежку, стирку и чинку белья -и то считалось, что дорого платит. Правда, обед и ужин были простоваты - одну неделю для Владимира Ильича убивали барана, которым кормили его изо дня в день, пока всего не съест; как съест — покупали на неделю мяса, работница во дворе в корыте, где корм скоту заготовляли, рубила купленное мясо на котлеты для Владимира Ильича, тоже на целую неделю. Но молока и шанег было вдоволь и для Владимира Ильича, и для его собаки... Так как у Зыряновых мужики часто напивались пьяными, да и семейным образом жить там было во многих отношениях неудобно, мы перебрались вскоре на другую квартиру, полдома с огородом наняли за четыре рубля. Зажили семейно... Вначале случалось, что я опрокидывала ухватом суп с клецками, которые рассыпались по исподу. Потом привыкла...”
Крупской приходилось стряпать, переписывать главы ’’Развития капитализма в России”, помогать Ленину переводить немецкие брошюры. После работы они ходили гулять.
’’Владимир Ильич был страстным охотником, завел себе штаны из чертовой кожи и в какие только болота не залезал. Ну, дичи там было!”
Была у Ленина возможность применить к делу и свои юридические познания. Он завел у себя бесплатную юридическую консультацию, и к нему стали приходить поселенцы со всей округи. Это, кстати, давало ему возможность изучать сибирскую деревню.
’’Собственно говоря, - пишет Крупская, - заниматься юридическими делами Владимир Ильич не имел права, как ссыльный, но тогда времена в Минусинском округе были либеральные. Никакого надзора фактически не было.”
Вот так он и жил, находясь на полном обеспечении ненавистного ему царского правительства, выписывая все необходимые русские и зарубежные издания, набираясь сил на лесных охотах и вырабатывая план свержения этого самого правительства. Отсюда, из Сибири, он шлет призывы к объединению социал-демократических организаций. Ему это необходимо для осуществления его целей. Из объединения должна, по его мысли, возникнуть партия. Небольшая, дисциплинированная, полностью ему подчиненная. Нечто вроде военной организации. В то время это было новостью. Ведь все существовавшие в России партии организационной строгостью не отличались. Многим такие вещи, как устав, были просто незнакомы, а членство было свободным и, в основном, выражалось в членских взносах. Ленин понял, что большая, пусть многочисленная партия, члены которой не связаны дисциплиной, куда менее эффективна, чем компактная, но дисциплинированная организация. За три с половиной века до него к той же мысли пришел и некий испанский дворянин дон Игнацио Лопес де Рекальдо, вошедший в историю под именем Игнация Лойолы. Основатель ордена иезуитов разработал сложную организацию его. Сходство некоторых черт ее с ленинской партией поразительно. Например, первый разряд ордена — „испытуемые” — в ленинской партии получают имя кандидатов. А высший разряд, названный Лойолой „профессорами”, весьма напоминает Центральный Комитет. И те и другие подчиняются только высшему руководителю, которого избирают из своей среды. Отличительной особенностью иезуитов была их своеобразная мораль, если это можно было назвать моралью.
