- Значит любят Еремея люди?
- Любят, - кивнул мужчина. - Князь наш хороший.
- Это я уже слышала, - девушка облизала ложку. - Мед будешь?
- С чайком буду.
Пока Эйта доставала мед и наливала чай, Егор осматривался. Домик у колдуньи был очень старый и требовал ремонта. Правда, кое-где, видать совсем недавно, что-то правили.
- Вот, - Эйта поставила на стол мед в горшочке.
- М, - вкусный какой, - Егор старательно облизывал ложку. - Это кто ж тебя таким чудом угостил?
- Сама собирала, - довольно улыбнулась Эйта. - В лесу тоже пчелы водятся.
- Дикие? Ну ты отчаянная. Я помнится, как-то в детстве решил попробовать дикий медок, - мужчина поморщился от воспоминаний. - На всю жизнь хватило. Я потом мед вообще несколько лет есть не мог.
Эйта рассмеялась, но Егор не обиделся, теперь ему и самому смешно было, а вот тогда, когда дикие пчелы его чуть ли не до смерти закусали, было не до смеха.
- А ты почему так далеко от людей забралась? - поинтересовался дружинник. - Обидел кто?
- Обидел, - эхом произнесла Эйта и грустно усмехнулась. - Вышло так, - вздохнула она. - Я особо и не выбирала.
- Ну а теперь?
- А что теперь? - не поняла девушка.
- Теперь что выбора тоже нет? Тебя тут, в лесу, что-то держит?
- Держит, - повторила Эйта и снова усмехнулась. - Это мой дом, другого у меня нету.
- А родных тоже нет?
Девушка отрицательно покачала головой.
-Тяжело одной, - сочувственно сказал Егор. - Я вот тоже один. Батя погиб, а мамки своей я не знал никогда.
- Это как? - уточнила Эйта. - В родах померла?
- Нет. Вернее я не знаю, - Егор вздохнул. - Меня отец один на ноги подымал, а про то где мать никогда не сказывал и обещался выпороть, если настаивать сильно буду.
- И ты не настаивал?
- Попробовал как-то, - мужчина вздохнул и потер поясницу.
- Выпорол, - догадалась девушка.
- Да, - Егорка снова вздохнул. - У бати слова с делом не расходились.
В доме воцарилась тишина, каждый вспоминал свою семью. Эйта своих помнила плохо. Она чаще вспоминала запах дома, его ощущение. Мать тоже больше по запаху вспоминалась. Аромат домашних щей четко ассоциировался с матушкой, помнила Эйта и ее ласковые руки, глядящие ее по голове, а вот лицо в воспоминаниях и снах постепенно стиралось. Отец тоже в памяти всплывал урывками. Вот его нарядная синяя рубаха, он слезает с телеги, из города вернувшись, маленькая Добронега пытается протолкнуться поближе, но более сильные братья, ее отталкивают. Она начинает реветь, а батя, раздав шутливые подзатыльники мальчишкам, берет ее на руки. А у него борода щекотучая. Вот у дядьки Втора борода колюча была, а у отца мягкая. И пахло от отца так...., - девушка не находила определения. - Только у него был такой запах. Родной. Любимый. Успокаивающий. Воспоминания навалились и мелькали одно за другим. Сначала родители и братья, живые, а потом мертвые. Эйта вздрогнула всем телом и вскочила на ноги.
