– Саш… Я хотел тебе сказать… – бормочет Ванька, не глядя на меня.
– Уёбывай! Слышишь?
– Саш… Прости, но…
Всё! Терпение моё, видно, закончилось.
Сам не знаю как, но открытой ладонью бью по этому дорогому мне лицу со всей силой, на которую способен. Ванькины зубы лязгают, он отлетает к стене. Слышу глухой звук удара о стену его головы. Медленно и неуклюже оседает на пол… Тишина… Отрезвление приходит сразу. Что же я натворил!
– Вань, – тихо зову я, – Вань…
Он молчит, и глаза закрыты!
– Вань… Ванюха… – я падаю около него на колени. Подсовываю руку под его голову, кладу её себе на согнутую ногу…
– Ванюха… Ну ответь… Прости меня… скота, – бормочу, гладя его по голове. Наверное, при этом я напоминаю Ивана Грозного с известной картины. – Ванюха…
Целую его закрытые глаза… Что я ещё могу сделать!
Ох-х… Открывает… Смотрит на меня, как с того света…
– Прости меня… – бережно прижимаю его голову к себе…
– Сашка, – звучит очень тихий шёпот разбитых губ. – Сашка… Прости меня… за всё… У меня, кроме тебя, никого нет… Поверь…
– Ладно… Давай вставать, – пытаюсь помочь ему.
Беда… Ванька встать не может. Сразу ловит воздух руками и пытается упасть. Приходится взять его на руки…
– Вот так… – укладываю его на тахту и подкладываю ему под голову все имеющиеся подушки. – Лежи, я сейчас!
Весь лёд из морозилки, заготовленный для охлаждения соков, высыпаю в полиэтиленовый мешок. Почему-то мне кажется, что ему нужен сейчас холод к голове. Возвращаюсь. Мешок пристраиваю на Ванькиной голове.
– Лежи…
– Саш, – тихо произносит Ванька, – ты не волнуйся… Я немного полежу и пойду… Я всё понимаю…
– Ничего ты не понимаешь… – я вытираю капли воды с его лба. – Я тебя никуда не пущу. Ты остаёшься здесь…
– Нет, Саш… Мне всё равно стыдно… за всё… Уйду, – бубнит он.
– Это мне должно быть стыдно… – бурчу я, и вдруг меня прорывает: – Да ты понимаешь, что я не могу без тебя? Понимаешь, что ближе, чем ты, у меня в этой жизни тоже нет никого?! Идиот! Весь этот год… Да! Весь этот год я думал всё время только о тебе! Ты мне каждую ночь снился! Каждую!
Я, кажется, на него кричу… Теперь прижимаю его к себе, и тут его ладонь проезжает по моей небритой щеке…
– Знаешь… Чтобы такое услышать от тебя, я готов выдержать ещё одну пиздюлину, – шепчет он, улыбаясь, и тянет меня к себе…
Вот и ладно… Раз шутит, значит, не так всё плохо. Только вроде он раньше не матерился…
– Ладно… Давай я постелю нам кровать, а пока пересажу тебя на стул. Держи мешок.
