— Даже не знаю, что делать — в голову ничего не идёт. И так и так плохо получается.
— А если Фера спрятать? Тогда ему плохо точно не сделают.
— Тогда плохо сделают мне, — хмуро ответил я. — У инквизиции принцип презумпции виновности. Раз нет доказательств, что он не нежить, значит он — нежить, и я некромант. А с доказанными некромантами разговор короткий. Вернее, его совсем нет — казнь и точка. А мне ещё жить хочется.
Мы опять замолчали. Чайник начал шипеть.
— Хотя, пока они не докажут, таковым я считаться не могу. Пройдёт пара лет и расследование прекратят за давностью, — вслух продолжил я рассуждения. — Ну, или через год предъявить им Фера, живого и здорового. Тогда доказывать ничего не надо.
Барилас заинтересованно посмотрел на меня.
— Нежить больше года не протянет, — пояснил я. — Как ни старайся, начнёт разлагаться. И гарантированно не повзрослеет.
Охотник согласно кивнул, и мы снова уставились на закипающий чайник.
— Можно… — снова начал я, но в этот момент вернулся Фер и я замолчал.
Фер прошёл к камину, подбросил полено и неодобрительно посмотрел на мои ноги.
— Опять до полудня лежали?
Я автоматически посмотрел в том же направлении. Левый заяц ухмылялся сильнее обычного.
— Ферниджин Брамат! — когда кого‑то зовут полным именем, то это всегда заставляет нервничать и вспоминать былые прегрешения. — Скажи мне, какого лешего ты всей деревне говорил, что ты — нежить?
— Ну, так это… — Фер пытался придумать что‑нибудь, чтобы не сказать правду — чтобы ему завидовали остальные мальчишки. Чем ещё хвастаться‑то? Как поймал большую рыбу? Так любой это может сделать. Как поступил в услужение магу? И что такого, любой мог, выскажи только желание. А вот нежить — совсем другое дело. Ведь сначала надо умереть, что само по себе достижение. И умереть так, чтобы рядом оказался сильный колдун, непременно возжелавший тебя воскресить. Именно тебя, а не рыбака Тронта, скончавшегося на той неделе.
— А как ты относишься к перспективе потерять одну — две — три конечности? — продолжил я, не давая Феру времени на ответ.
— К пер… чему?
— Жить хочешь, не инвалидом?
— Хочу, конечно. А что случилось?
— Инквизиция сюда едет по твою душу, — вмешался Барилас, — вот что.
— Инк… инк… к… квизиция? — мальчик побледнел и не глядя присел на поленницу.
— Она самая, — ворчливо подтвердил я. — И если бы ты не болтал про своё мертвячество, то и проблемы бы не было — поговори бы они с деревенскими, поняли, что ты нормальный и живой, и уехали. А так им придётся это доказывать.
