Афродита | страница 49

Она бросила в третий раз — но уже одну кость. И едва та упала, Кризи пролепетала: «Ход Киос!» — и разрыдалась.

Джала, тоже расстроенная, молчала. Кризи всхлипывала, упав на постель. Волосы ее растрепались.

Затем, подняв голову, она гневно воскликнула:

— Ах, зачем, зачем ты предложила мне начать сначала! Я уверена, что считался бы и первый ход!

— Если ты загадала желание, то да. Если не загадала — нет. Но ты одна знаешь это, — ответила Джала.

— Да что такое кости? Греческая игра, и больше ничего. Я, например, им ни на грош не верю. Сейчас мы придумаем кое-что другое.

— Кризи отерла слезы и, вскочив с постели, сняла с полки коробочку с белыми мраморными квадратиками.

Она отсчитала двадцать два и написала на них двадцать две буквы иврита. Это были кабалистические знаки, которым она выучилась еще в Египте.

— Вот чему я верю. Вот что меня не обманет. Подойди ко мне, Джала. Подол твоей туники будет мешочком для моих камушков.

Она перемешала таблички в подоле рабыни, повторяя про себя:

«Будет ли у меня ожерелье Афродиты?

Будет ли у меня ожерелье Афродиты?

Будет ли у меня ожерелье Афродиты?»

Затем она вытащила табличку. Знак, начертанный на ней, гласил: «Да».

Процессия пестрела белыми, желтыми, голубыми, зелеными, розовыми одеждами.

Тридцать куртизанок приближались к Храму, неся корзины с цветами, белоснежных голубей с красными лапками, ткани цвета небесной лазури и самые разные, дорогие и не очень дорогие украшения.

Старый жрец, седовласый и седобородый, с головы до ног укутанный в грубые полотняные одеяния, шел впереди, направляя юных богомолок к каменному алтарю.

Они пели, и их голоса переливались, словно морские волны, шелестели, словно ветви под полуденным ветерком; дрожали, словно тела в любовной истоме. Две первые девушки несли арфы.

Одна из пришедших выступила вперед и произнесла:

— О божественная Киприда! Трифера дарит тебе эту голубую накидку, сотканную ею собственноручно, и молит тебя и далее покровительствовать ей.

— Музарион возлагает к твоим стопам, о богиня, венки из левкоя и букет нарциссов. Она была с этими цветами на пиру и выкликала твое имя, опьяненная их запахом. О Всемогущая, прими эти дары любви!

— Золотая Цитера! Тимо дарит тебе этот браслет. Отомсти за меня, ты знаешь, кому, обвив ее горло так, как эта серебряная змейка обвивала ее обнаженные руки!

Вперед вышли вместе Миртоклея и Родис.

— Вот два голубя из Смирны, крыльями белыми, словно нежные ласки, с лапками красными, словно целующиеся уста. О богиня, прими их из наших рук, если правда то, что тебе наскучил вялый Адонис и более сладостные, более нежные объятия теперь отдаляют тот час, когда ты засыпаешь!