Она была смуглокожая, с полными губами, изящными плечами, а ее тонкая и гибкая талия, казалось, с трудом выдерживала тяжесть стана и пышной груди.
Она спала, слегка приоткрыв рот.
Деметриос тихо сел подле нее.
Она не шелохнулась, и он решился придвинуться ближе.
Гладкое и смуглое плечо, плавно перетекающее в грудь, открылось его взору. Туника из пурпурного муслина приподнималась на груди от мерного дыхания, и тогда видно было нагое тело до самых бедер. Деметриос медленно опустил руку в вырез, и его пальцы дотронулись до округлой левой груди, покрытой испариной сна, будто ночной росою. Он шевельнул пальцами и ощутил, как между ними набухает сосок.
Однако Туни все еще дремала.
Сон ее сделался смутным, но еще не улетучился. Ее дыхание участилось, и она невнятно пробормотала какую-то длинную фразу. Деметриос так же медленно вынул руку и подставил ее прохладному дыханию ветра.
На черной глади моря отражалась голубоватая Терраса и мерцание огней Храма. Море колыхалось, словно грудь спящей жрицы, вздымалось к звездам, тая в себе те античные грезы, которые покоятся в нем и ныне, и которые люди будут всегда пытаться постичь, — до тех пор, пока сами не исчезнут с лица земли. Луна лила на землю свое золотое вино.
Туни все еще спала, склонив голову, почти обнаженная в своей муслиновой распахнувшейся тунике.
Под луною ее одежда казалась кровавой. Мертвенный свет, чудилось, окутывает голову Туни призрачным облаком, медленно опускаясь и открывая сначала высоко зачесанные черные волосы, а затем и гребень, который так возжелала Кризи, венчавший голову Туни, словно венец.
Тогда Деметриос взял в ладони лицо Туни и чуть слышно шепнул ее имя.
Глаза египтянки широко раскрылись.
— Деметриос! Деметриос!.. Ты!..
Она протянула к нему руки.
— О! — тихо воскликнула она, и в одном этом звуке выразилась вся ее безмерная радость. — Ты пришел, ты здесь. Неужели это в твоих объятиях просыпаюсь я, Деметриос? Неужели это ты, сын моей богини, повелитель моего тела и моей жизни?
Деметриос слегка отклонился от нее. Но она потянулась за ним.
— Нет, — сказала она, — чего ты боишься? Не стоит опасаться меня потому, что меня хранит могущество Великого Жреца. Забудь, кто я, Деметриос! Женщине в объятиях любовника не нужно имени. Сейчас я не та, что была минутой раньше. Сейчас я просто та, которая любит тебя и которую желание переполняет до самых сосков.
Деметриос не отвечал.
— Послушай, — продолжала она, — я знаю, кто владеет твоим телом. Я не хочу называться твоей любовницей и тем самым превратиться в соперницу моей царицы. Нет, Деметриос, я буду такой, какой ты захочешь сделать меня. Возьми меня, будто жалкую рабыню. Возьми меня, словно последнюю нищую проститутку, которая просит в милостыню мгновение животной страсти. Да и правда, чем я лучше ее? Что мне дали мои боги? У тебя есть хотя бы божественная красота...
