Ну разве прилично вот так пялиться на человека?! Казалось, пять моих остановок длились бесконечно, а я все это время пухла от злости на «Шляпу». Когда трамвай подъезжал к моей, я встала перед дверью и, схватившись за поручни, практически чувствовала дырку в своем затылке. Тогда обернулась и тоже уставилась на наглого мужчину, ожидая, насколько его хватит. Обычно никто не мог выдержать мой взгляд долго. Но Шляпа не только не отвел взгляда, а даже улыбнулся этому моему выпаду. И когда дверь трамвая открылась, мужчина дотронулся до полей своей шляпы, как бы отдавая честь. Я выскочила из двери в ветряную прохладу улицы, и мысленно обозвав Шляпу придурком, отправилась к Родькиной общаге. Находилась она всего в пару минутах ходьбы, и с остановки ее было видно. Слава богу, фонари в этом районе горели практически все, хотя он и не считался особо благополучным.
Время было всего девять, так что вахтерша впустила меня без проблем, видимо, приняв за местную. В этой общаге целый этаж был отдан для проживания детей — сирот и в каждой комнате расселено по два — три, а то и по четыре человека. У Родьки два соседа, но я с ними не знакома. Я лишь однажды сюда заглядывала, когда помогала ему писать сочинение, а Родька мне решал математику.
Поднявшись на нужный этаж, я словно попала в другое измерение. Было ужасно шумно, по коридору носились дети и подростки, и пахло сгоревшей гречневой кашей. Почти из каждой комнаты доносилась музыка и смех, где‑то даже ругань. Хотя как ни странно, было чисто. Родькина комната находилась в конце коридора, так что я шла по нему как по музею. Все стены были исписаны граффити, причем не просто какая‑то мазилка, а довольно приличные рисунки, что возле некоторых я даже останавливалась. Как раз возле Родькиной комнаты увидела двух мальчишек в респираторах, которые старательно что‑то выводили баллончиками на стенах. Обойдя их по противоположной стеночке, чтоб не измазаться в краске, добралась до нужной мне двери и громко постучала.
Открыл дверь низкий, коренастый парнишка, с довольно внушительным торсом для его возраста, который он демонстрировал мне в данную минуту, отсутствием футболки. Кажется, Родька что‑то говорил про соседа — борца, как же он его называл? Леша? Лева?
— Привет! — поздоровался он. — Заходи.
Парень отошел от двери, пропуская меня, а сам пошел сделать музыку тише. Я проскользнула в комнату. Кроме нас тут никого не было, в комнате горел синий свет, довольно простенькая обстановочка, три кровати, возле каждой тумбочка, у окна компьютерный стол с мягким кожаным креслом, на экране была на паузе игра — стрелялка. В комнате пахло… хм… наверное, мужчинами. Музыка затихла и парень обратился ко мне.
