Впереди раздавался грохот пушек. Это и были те отдалённые взрывы, которые доносились в пригороды. Машина вырулила на длинный и пустынный проспект. Кравчик увидел, что в конце этой широкой улицы начинается круглая площадь с огромным и величественным зданием посередине. И, судя по всему, когда‑то оно было красивым и изящным. Теперь же, две пушки, расположившиеся на середине дороги, лихорадочно палили по нему, изо всех сил пытаясь уничтожить этот возвышающийся над всем городом дом. Вокруг валялись ящики и суетились солдаты.
— Что это за здание? — спросил Кравчик у солдата, стоящего рядом с ним в кузове.
— Это королевский дворец! — радостно ответил тот.
Молодой человек, зажмурившись, посмотрел на несчастную постройку. Её сверкающий, золотой купол был разрушен, а из окон валил густой дым.
— Ещё немного и падёт! — радостно крикнул кто‑то.
'Так вот где жила Зоя', — подумал Кравчик. Ему вдруг стало жалко это ни в чём не повинное строение. Для него оно всего лишь являлось творением искусства архитектуры, но пушкам до этого не было никакого дела. Они продолжали методичное разрушение.
Грузовик с солдатами остановился. Вытаскивая пулемёты и ящики с патронами, военные начали выгружаться. Кравчик вслед за всеми выпрыгнул из кузова машины на брусчатую мостовую. Кругом была гарь и копоть. Раздалась команда офицера, и солдаты быстро построились в шеренгу. Юноша был вынужден встать в строй. Он замер под звук орудий, которые с интервалами извергали из себя снаряды и по дуге посылали их во дворец, в котором укрылись мятежники генерала Корнели.
Раздавались какие‑то крики и различные разговоры, но юный ополченец не слышал всего этого, он стоял, погрузившись в мысли: 'Снова с оружием в руках, снова должен играть в эту проклятую игру со смертью. Какой же я дурак, что оставил Зою, этот прекрасный дом и океан, полный медуз. И зачем мне Самура? Она, наверное, давно уже погибла, может, от бомбёжки, а может, она и вовсе осталась там, в метро. С чего я взял, что она здесь? Вообще с чего я взял, что та жизнь когда‑то была? Я всегда жил здесь, каждое движение этого мира мне так близко и знакомо. Нет, всё это бред! Нужно вырываться из этого порочного круга. Пускай перебьют друг друга или станут вечно танцующей толпой карнавала. Мне плевать, плевать на ведьму и на Самуру, на эту войну и атомную бомбу! Хочу домой!'
Его мысли оборвал какой‑то приказ, но парню было наплевать и на приказ. Он стоял, ненавидя себя, ненавидя каждое своё движение и слово. Впереди валялся вполне целый, забытый кем‑то посреди всего этого хаоса и безумия, велосипед. 'А когда‑то человек на нём мирно катался, — промелькнуло в голове у парня, — а теперь велосипед брошен и не нужен. А может быть, он нужен, только хозяин его мёртв. Какое странное явление смерть, живёт человек, и вдруг его нет'
