Так, разбойничьим путем было положено начало первому государству крестоносцев на Востоке — графству Эдесскому.
Выразительно пишет об утверждении здесь западных феодалов армянский хронист Матвей Эдесский: «И подобные неисчислимые и неслыханные дела они совершали ради грабежа сокровищ, предав страну разграблению, а людей — жестоким мучениям. Они помышляли лишь о зле и полюбили стезю злодеяний».
Борьба за Антиохию. Осенью 1097 г. главные силы крестоносцев вошли в Сирию. 21 октября 1097 г. крестоносная рать подступила к Антиохии.
Антиохия, лежавшая неподалеку от моря, на берегу реки Оронт, являлась одним из самых значительных городов Восточного Средиземноморья. Когда-то она принадлежала Византии, затем была отнята у нее арабами; в последней трети X в. византийцы вновь отвоевали было город, но в 1084—1085 гг. им овладели сельджуки: с 1087 г. здесь правил сельджукский эмир аль-Ягысьяни. Антиохия была городом-крепостью: ее окружали стены такой толщины, что по ним, как рассказывают современники, могла проехать четверка лошадей; к тому же вдоль стен имелось 450 башен, а юго-западная часть города была расположена на крутых горах. Овладеть Антиохией, игравшей очень большую роль в восточной торговле, было задачей весьма заманчивой для западных рыцарей, и, несмотря на мощь городских укреплений, дело это по существу не представляло особых трудностей: сельджукский гарнизон был сравнительно невелик. Однако крестоносцы, устрашенные одним видом этой крепости, решили ждать прибытия подкреплений, слухи о которых уже распространились в войске. Только Раймунд Тулузский предложил тотчас штурмовать Антиохию. Его предложение не нашло поддержки среди других предводителей, и воинство креста приступило к осаде города. Но рыцари действовали крайне неумело: им было почти незнакомо искусство осадной войны, они допустили массу промахов. В течение нескольких месяцев крестоносцы терпели одну неудачу за другой. Очень многие рыцари предпочитали (в ожидании будущих небесных и земных благ) систематически грабить и разорять богатые окрестности Антиохии, не заботясь о последствиях. Осажденные имели возможность то и дело совершать вылазки из города, который с юга вообще не был блокирован, тревожить набегами крестоносцев, мешать пополнению съестных припасов. Подошла зима, полили бесконечные дожди... На третьем месяце осады все ресурсы крестоносцев оказались на исходе. Начав после невоздержанных пиров испытывать голод (по словам одного хрониста, каждый седьмой крестоносец умирал голодной смертью), рыцари приуныли. Голодным воинам не могли помочь фрукты и вино, которые им прислал с Кипра находившийся там иерусалимский патриарх Симеон. Патриаршей милостыни хватило ненадолго. А окрестные жители — крестьяне, ради «освобождения» которых крестоносцы явились на Восток, соглашались продавать им продукты питания только по очень высоким ценам. Наиболее малодушные стали покидать войско. Как-то утром исчез Петр Пустынник (он еще в Константинополе примкнул к рыцарскому ополчению), а с ним — виконт Гийом Шарпантье и другие. В погоню за беглецами снарядили Танкреда: дезертиров вернули, но бегство из-под Антиохии не прекратилось
