Местные мне объяснили, что единственный шанс спасти Байкал – объявить все его побережье федеральным заповедником, подчиняющимся непосредственно Москве, и любую постройку – хоть лодочный сарай – согласовывать только с Москвой. И объявить для начала Листвянку особой зоной.
Но я понимаю, что сделать это абсолютно невозможно.
Абсолютно по той же причине, по какой невозможно объявить всю Россию мировым заповедником, подчиняющимся напрямую Парижу, Лондону или, не знаю, Дугласу Томпкинсу, что ли.
#Россия #Владивосток
В поисках утраченного (недавно) времени
Теги: Московские самосвалы на Дальнем Востоке. – Сравнительный анализ системы времен в английском, французском и русском. – Сатирик Задорнов и падшие женщины Владивостока.
Среди того, что делает Россию единой (помимо оцеплений ОМОНа, Дня Победы и оливье на Новый год), можно отметить и небрежение недавней историей. Недавнее прошлое считается рухлядью, а не сокровищем.
Мысль о том, что и большая история является у нас не ценностью (ценность – это то, что нельзя изменить, вроде картин Рембрандта), а скорее черновиком, меня занимала давно, но окончательно заняла (как войско занимает города: да, я перед нею пал) пару недель назад, на берегу Тихого океана, хотя это мог быть не океан, а озеро, река, Обь, Ока, Уводь, – всюду одинаково. Но так легла карта – как минимум географическая.
Слева и справа от меня лежал город Владивосток; от Японского моря его отделяли врытые в землю покрышки, битый кирпич и железяки, образующие совокупно пляж перед гостиницей «Амурский залив». За гостиницей на фоне Медвежьей сопки высился дом с признаками элитности (там, с видом на океан и железяки, купила квартиру, сказали мне, Пугачева) – в доме вместо окон кое-где чернели пустые проемы, потому что дом (снова сказали мне) года четыре как заброшен, и, значит, его скоро придется сносить, потому что начнет разрушаться.
На фоне тихоокеанского заката рычали бульдозеры, которые строили дорогу, причем строили не потому, что нужно строить, а что нужно строить к саммиту АТЭС, который пройдет в 2012-м. Вообще вся жизнь во Владивостоке-2010 была заточена под саммит АТЭС (визиты глав трех десятков глав государств и т. д.). Уже был возведен новый аэропорт, внешне напоминающий супермаркет, а через бухту Золотой Рог и на остров Русский (где когда-то будущий драматург Гришковец ел собаку) строились циклопических размеров мосты.
Миллиарды на все это щедро давала Москва; по раздрызганной дорожной стройке в направлении аэропорта скакали самосвалы с московскими номерами (понятно было, что местным нельзя доверять освоение миллиардов), и самым неприличным вопросом во Владивостоке был – «а ради чего и за счет чего город будет жить после саммита?».
