В те времена было принято прятать любовь, особенно — от самого предмета любви. Серый пошел наперекор времени: он громогласно затрубил о любви. Больше всего на свете он был озабочен тем, чтобы доказать всему миру, что он не трус.
Доказательство не удалось, несмотря на красивый, смелый поступок: надпись на асфальте малярным валиком, которую он сделал на глазах у потрясенных старушек, вечных, как казалось тогда, сиделиц у дверей. Они-то и выдали его, смельчака. Доказательство рухнуло, когда на его девушку напали ребята, Сява и Хлюп из восемнадцатого дома, из самого шпанистого двора тогдашней Сретенки.
Серый оцепенел, с него мигом слетела вся его хулиганская спесь. Маленький кошачок подошел, стал вертеться у его ног. Серый сделал вид, что очень заинтересовался этим кошачком — так заинтересовался, что забыл обо всем на свете. Краем глаза он видел, что Сява и Хлюп толкают его Наташу, тычут в нее пальцами, как рыбки пираньи. То же самое не так давно проделали и с ним. «Мы рыбки пираньи!» — подскочили к нему человек пять, среди них Сява и Хлюп, и стали тыкать ему пальцами в живот, в бока… Двор, куда переселился Серый, был давно опущен восемнадцатым двором, подчинен и обложен данью. Серый не смел катить баллоны на этот сильный и жестокий двор. Он глупо улыбался кошачку и готов был провалиться на месте. После того случая он понял, что вся его любовь тщетна, что после такого позора он даже взглянуть на девушку не посмеет.
Но вскоре ему пришло другое решение. Он поехал в Люберцы, в край, где родился и вырос. Там, в местном заводском клубе, возвышавшемся среди кирпичных пятиэтажек, была секция самбо, которую он бросил в связи с переездом. Товарищи приняли его радушно. Он записался еще и на штангу, на бокс. Каждый день после школы, сэкономив десять копеек из денег, что выдавала мать на обед, ехал до «Ждановской» и дальше, зайцем в электричке. День самбо, день бокса… Вскоре добавилась секция карате, которое только что официально разрешили в стране. По утрам он смотрел на себя в зеркало и вместо тщедушного мальчишки с впалой грудью видел какого-то римского гладиатора с гладкими, четко очерченными мышцами.
Мясо наросло быстро, с мозгами было труднее. Два часа туда и обратно он проводил, уткнувшись в книгу. Читал-то исключительно всяческие приключения с драками и стрельбой, но результатом оказалась неожиданная грамотность: он делал все меньше ошибок в диктантах и сочинениях и, к большому удивлению учителей, вскоре вообще выбился из безнадежных троечников, поскольку успехи в словесности непостижимым образом подтянули историю и географию. Парня, которому, как все безоговорочно думали, светило после восьмилетки ПТУ, в крайнем случае — техникум, с удивлением перевели в девятый класс.
