— Петрова. Простая русская фамилия. В принципе, это сыграло решающую роль при замужестве. У меня тогда многие просили руки. Но я захотела сменить фамилию именно на эту — чистую, исконно русскую. А один из них был Зацапский, представляешь? Наталья Зацапская. Зацапали ее всю.
— А какая была твоя девичья фамилия?
— Проценко.
— Ты украинка?
— Наполовину. По отцу. Этот человек приехал в Москву из западянской деревни. Охмурил мою мать. Заделал меня. Развелся и разменял квартиру. И вогнал тем самым в гроб и мать, и бабушку. Ненавижу его.
— А ты сама давно развелась?
— Порядочно. Девятнадцать лет уже.
— А кто был твой муж?
— Сокурсник.
— Тоже поэт?
— Прозаик. Не будем о нем. Я вот что хочу тебя спросить: нет ли у тебя какой-то тайны рождения?
— Как это? — удивился Влад.
— Я вот о чем. Ты мне назвал точную дату, время и место. Но уверен ли ты, что родился именно в этот день и час? Именно в этом месте?
Влад искренне удивился, почувствовал даже, как вскинулась его левая бровь.
— Точно уверен. Я свой день рожденья праздную ровно в восемь утра. Для начала в одиночестве.
Тут он почти не соврал. Он и вправду отмечал свой час рождения. Только не в восемь утра, как Тарас, а в пять вечера. Все же недаром он тщательно изучил переписку.
— Точно ли ты родился в Москве, а не где-нибудь в дороге, ведь так бывает: что роды начинаются, например, на даче, ее везут, она рожает в первой попавшейся больнице… А еще случается, что родители почему-то скрывают истинные обстоятельства…
— Нет! — воскликнул Влад. — Я даже могу тебе паспорт показать. Там точно написано: Москва.
— Не надо… Впрочем, покажи, интересно.
Наталья взяла его новенький фальшивый документ, полистала… От его внимания не ускользнуло, что она открыла страницу 14 — семейное положение — и не сумела скрыть довольную улыбку, поскольку страница эта у Тараса Балашова была пуста.
— Странно, — сказала Наталья, тряхнув паспортом и возвращая его.
— Что именно?
— Я не готова ответить, прости.
Они заговорили о другом. Вдруг Влад заметил вывеску небольшого кафе.
— Зайдем? — предложил он.
— Конечно!
Инкерманского не оказалось, Влад заказал бутылку французского, также красного, самого дорогого из предлагаемых. Первое время он еще помнил о разговоре насчет тайны рождения, о какой-то странности, затем эта мысль отошла на задний план. Он просто был очарован Натальей и говорил с нею, порой даже забывая, что он не Тарас Балашов из Москвы, а Влад Синеухов из Казани.
