– Джек! – зову я.
Молчание.
Я знаю, что он зол. Чувствую себя паршиво, мне страшно от того, что я целый день не буду знать, в каком настроении он вернется домой. И что будет, если он вернется злой.
Гнев Джека подобен бушующему океану. Он подхлестывает самое себя. Не заботясь, так сказать, о том, какой вред вызовет. Он безжалостен к тому, кто попадется на его пути. Избежать его, увернуться невозможно. Успокоить – безнадежное дело. Это не яростный гнев, он не сопряжен с насилием. Скорее, это тихая ярость. Кривое отражение страсти, движущей всеми его поступками. Так что единственное правильное решение в данном случае – тихо ждать момента, когда гнев выдохнется, сойдет на нет. Когда возобладает спокойствие. Правда, от этого ничуть не легче.
Я делаю то, что обычно, когда меня терзает беспокойство, когда нужно унять в сознании неумолкающий голос. Я мастурбирую.
Я закрываю глаза, пальцы оказываются между ног, и я думаю о Джеке, о том, что он все еще спит как ни в чем не бывало. Как будто он не проснулся, когда я юркнула на рассвете в постель. Как будто он полностью утратил ощущение времени и не понял, который час.
Я пробуждаю моего прекрасного принца от сна, целуя его в лоб, и наблюдаю за тем, как он просыпается. Он сонно смотрит на меня и говорит:
– Я ждал тебя, но так устал, что уснул.
Он не спрашивает, где я была. Он ни в чем меня не обвиняет.
Лишь:
– Когда ты вернулась?
И я говорю неправду. Лгу. На этот раз мои объяснения – полная ложь, но он на нее клюет.
– Я скучал по тебе, – улыбается он.
Он начинает целовать меня, неторопливо, нежно. Он берет в ладонь мою грудь, проводит большим пальцем по соскам. Моя рука скользит вниз, и я ласкаю себя там, где собирается пот, где запах моей щелки сильнее всего. После этого я облизываю пальцы и снова поглаживаю себя.
Он осторожно покусывает мою верхнюю губу и начинает ее сосать. Пощипывает мои соски, сжимая их большим и указательным пальцами.
Я чувствую, как они отвердевают.
Я чувствую, как он отвердевает.
Я чувствую, как становлюсь мокрой.
Я облизываю палец, раздвигаю нижние губы и представляю, как он проводит по ним языком, увлажняя их, как заставляет трепетать и раскрываться шире, как облизывает клитор.
Кровь приливает к моей голове и клитору. Голова чуть кружится. Чувствую, как головка его члена прикасается к моему бедру, когда он оказывается надо мной и готовится войти. Тогда я поворачиваюсь, чтобы ему было удобнее это сделать. Сгибаю ногу в колене, как танцовщица, исполняющая канкан, чтобы он хорошо разглядел аэродром, на который собирается приземлиться.
