Как раз в этот миг в коридоре послышались голоса. Двое мужчин шли по направлению к лестнице, и их вначале неразличимые слова звучали все отчетливее. Не собираясь прятаться, Настя тем не менее замерла и прислушалась.
– Будешь действовать в точности, как я, – сказал первый голос. – У объекта отличные показатели. Так что все пройдет без сучка без задоринки.
– Договаривались же не повторяться, – закапризничал второй голос. – Это чертовски опасно! Я, конечно, провел предварительную подготовку, но сделал это безо всякой охоты. Мне кажется, что меня подставляют!
– Никто не собирается тебя подставлять. Все продумано до мелочей, ты же знаешь.
– А почему тебя не задействуют? Ты – лучший.
– Не твое дело.
– Ну, хорошо, хорошо. Но мне нужны кое-какие подробности. Я ведь работал раньше на других операциях.
– Не здесь, Аврунин. Детали мы обсуждаем только под открытым небом.
– Ладно, скажи, где и когда мы их обсудим. И учти – времени совсем не осталось.
Мужчины дошли до кабинета, в котором находилась Настя, и она, повинуясь шестому чувству, спряталась за дверью.
– Давай сегодня в семь в начале Тверского.
– А где у него начало? – сердито спросил невидимый Аврунин. – С той стороны, где Пушкин, или с той, где Грибоедов?
– С чего ты решил, что это Грибоедов? – ехидно поинтересовался его собеседник, и Настя, с максимальной осторожностью выглянувшая из-за двери, увидела, что это не кто иной, как искомый усатый!
– Не знаю, – огрызнулся Аврунин. – По крайней мере, я никакой надписи на постаменте не видел.
– И ты решил, что все неподписанные памятники принадлежат Грибоедову?
– Так с какой стороны встречаемся? – ощетинился тот.
– Со стороны поэта.
– Какого?!
– Аврунин, тот, который дальше от Пушкинской площади, совсем даже не Грибоедов.
– Мне все равно.
Настя видела, что он не на шутку рассержен. Это оказался маленький человечек, похожий на актера, исполняющего роль поросенка. У него была здоровая ярко-розовая кожа и крошечный круглый нос. Вместо волос, еще буйных над ушами, на макушке дыбом стоял светлый пушок. Коротенькое тело, обросшее сальцем, переваливалось через брючный ремень и распирало рубашку, угрожая пуговице на животе.
– Пойдем, Аврунин, я провожу тебя до машины, – сказал усатый и пропустил его вперед.
Едва они скрылись из виду, как на столе пронзительно заверещал телефон. Испугавшись, что, услышав звонок, усатый вернется и догадается, что она подслушивала, Настя метнулась к столу и схватила трубку, решив ничего не говорить. Авось звонивший подумает, что во всем виновата плохая слышимость.
