.
Говоря иными словами, осуществление притязания на равноправие в области зарплаты невозможно без вмешательства в уже существующую систему распределения уровня доходов и не может быть завоевано средствами «политики индексации», применяемой профсоюзами. Политика зарплат, ориентированная на рост производительности труда в масштабах всей промышленности и отказывающаяся от достижения «перераспределения общественного дохода и за счет этого — изменения власти и общественного порядка»[163], не сможет реализовать притязания женщин на равноправие. Возможно, будет повышаться доля по выплатам зарплаты в рамках оборота, представляя собой, таким образом, покушение на «статускво распределения»[164] — статус–кво общественных связей, покушение несерьезное, однако, возможно, предостерегающее. В этой связи замечание Радке и Ратерта, что «союзы работодателей принципиально настроены против окончательного исключения дискриминирующих тарифных групп для женщин», представляет только внешне страстное бойцовское обвинение, на деле же — это признание отказа от собственной, независимой от работодателей, политики профсоюзов, направленной на изменение общественных отношений в целях их очеловечивания. Олаф Радке должен ответить на свой же собственный, заданный в другом месте, вопрос: является ли такая политика профсоюзов «частью определяемой рамками конституции относительной зоны свободы, в которой само право соблюдения интересов, как всё, связанное с человеческим достоинством и с раскрытием личности, само собой разумеется, идет впереди государственного рассудка?»[165]
Ничто так явно, как тарифная политика, не показывает, что равноправия не может быть без борьбы за эмансипацию, что превращение требования эмансипации в притязание на равноправие дает ряд формальных преимуществ только женщинам некоторых зависимых слоев общества, а в целом означает отказ от реализации притязания на равноправие. Относительно худшая оплата женского труда включает в себя недооценку труда и производительности женщин. Это пренебрежение, которое в ласковых выражениях, таких, как «прилежная женщина», либо «интеллигентная женщина», либо «храбрая женщина», воспринимается как отрицание норм, должно быть определено как одновременно причина и следствие плохой оплаты. Еще в 1889 году Клара Цеткин возложила ответственность за недостаточную оплату женского труда на пренебрежительную оценку работы по дому: «причиной тому стал малый престиж, в соответствии с которым недооценивалась и должна была низко оцениваться деятельность женщины; с тех пор плоды домашней работы женщин по сравнению с механически производимыми продуктами большой индустрии представляют лишь малую толику от общественного усредненного труда и за счет этого позволяют делать ложное заключение о малой производительности женской рабочей силы»
