Отец Леонтия овдовел рано и вскоре женился. Мачеха народила много маленьких братьев и сестриц. Потом отец умер, — остался Леонтий семнадцати лет, а с ним отцовы дети, отцовы подати-недоимки, кабальные долги. Стряхнул все это с себя Леонтий и ушел искать свое счастье.
— И ухажерочку свою увел, была у меня приветочка… — сказал он так, что Науруз по звуку голоса понял, что и здесь скрыто горе. — Ушли мы за Маныч, в Сальские степи. Землю нам чуть не даром нарезали. Землица такая, что хоть на хлеб ее мажь. Но каждое лето — суховей. Два года подряд что сеяли — и того не собирали. Вот тебе и вольная жизнь. Один расейский туда прибегал к нам: «А у вас, слышно, по всей России говорят, за Ростовом-батюшкой вольготная жизнь». Помер он в эту зиму. Много народу померло. Проработал я у богатого казака, расплатился он со мной ничего, кое-что себе осталось. А когда обратно возвращался, напали на меня какие-то — тоже, может, от нужды. Вот раздели всего и пустили. Иду, пробираюсь к себе в Дивное. Что там у них? Мачехе-то, видно, тоже не легко…
Обстоятельно рассказав Наурузу о том, на каких условиях иногородние арендуют казачьи земли, Леонтий добавил:
— Должно быть, от буржуя никуда не убежишь. Буржуй, видно, и у нас, за Ростовом, так же царствует, как и в России.
Науруз рассказал Леонтию о восстании на веселореченских пастбищах. Леонтий выслушал молча и медленно проговорил:
— Одна вошь всех нас жрет.
Даже подсчитывая, на сколько его обсчитал богатый казак, у которого он работал, Леонтий не повышал голоса; ясно было, ничего иного он и не ждал от богатых людей, от буржуев. О своей возлюбленной говорил он мало, скупо — она, оказывается, вернулась в Дивное раньше него. «Когда б имел златые горы и реки, полные вина», так, может, у нас по-другому бы все обернулось», — говорил Леонтий и так стискивал зубы, что желваки перекатывались на его скулах.
Много чего пережил Науруз с Леонтием. Приходилось им искать брода через широкую Кубань, изнемогая от жажды, проходить по солончакам. Довелось перенести и ураган, во время которого пропали четыре овцы. Все же они благополучно пригнали гурт в Ростов.
Науруз от Азиз-Али знал, что скот в Ростове надо сдать на кирпичниковские бойни, получить деньги и поездом вернуться в Краснорецк. Науруз с помощью Леонтия произвел полный расчет на бойнях и, не дав приказчикам украсть ни одной овцы, поразил их своей зоркостью и честностью. Приказчики зазвали их в трактир. Науруз угостил приказчиков, но сам, ссылаясь на закон Магомета, не пил. Приказчики, захмелев, советовали Наурузу поступить на бойни, манили прелестями легкой городской жизни. Науруза привлекала городская жизнь, ее бессонные ночные огни, бодрый и непрестанный каменный и железный гул, многолюдство и разнообразие человеческих лиц, сплетение людских голосов и музыки, раздававшейся то из дворов, то из открытых окон больших домов.
