— Тебе чего, ночевать негде? — неожиданно услышал Константин сочувственный и лукавый вопрос.
— Почему негде? — ответил Константин недоуменным вопросом. — В Тифлисе есть гостиницы.
— По всему видно, что ты ночевал в первоклассных номерах для проезжающих. «Под открытым небом на сене» называются эти номера, — с усмешкой ответил парень. Он еще раз зажег спичку и своими толстыми пальцами осторожно снял с выбившейся из-под козырька пряди волос Константина еле заметную былинку.
Константин действительно последнюю ночь спал на стогу свежего сена, и зоркие антрацитовые глазки нового знакомого приметили в волосах эту былинку.
— Меня зовут Илико, — тепло и доверчиво уже сказал парень, протягивая свою широкую и мясистую руку.
— А меня Константин…
— Котэ? — спросил Илико, и в голосе его слышно было удовлетворение. — Моего отца так зовут. Самсонидзе Илья Константинович — это я, — сказал он, запинаясь, и засмеялся. — Да что мы здесь стоим на ветру (ветра совсем не было), как волки? — вдруг сказал он. — Прошу вас очень, друг Котэ, ко мне в дом. Мой дом — ваш дом.
— Я спрашивал вас, Илья, о Спиридоне Ешибая, — осторожно напомнил Константин, когда они двинулись.
— Спиридон? — медленно переспросил Илико. — А может, вы хотите поговорить с сыном его, Давидом?
— А что Спиридон? — тревожно спросил Константин.
Илико ничего не ответил.
— Арестован? Когда?
— На прошлой неделе. Деньги для бакинцев собирал. Ничего, деньги мы отправили, — и Илико усмехнулся. Коротким бурчанием сопровождался этот смешок. — К ним домой ходить сейчас опасно, кругом шпики. Я ведь и про вас нехорошо подумал.
— Что же вас разубедило?
— Мы их, как меченых, узнаем. Пойдемте сейчас ко мне, а завтра после работы я Давида сам приведу.
Они поднимались вверх, все круто вверх между темными небольшими домиками, окруженными садами.
Странно, но Константину показалось, что он уже бывал здесь.
— Это, значит, и есть Нахаловка? — спросил Константин.
— Нахаловка? А вы, значит, у нас бывали? — спросил Илико.
Спиридон рассказывал.
— А-а-а, — протянул Илико, и в голосе его была слышна гордость.
Константин с волнением разглядывал выступавшие при свете тусклых фонарей невзрачные строения. Тифлисские рабочие в декабре 1905 года, узнав о начавшемся восстании в Москве, тоже создали вооруженные дружины. Им удалось тогда захватить телеграф, здание управления Закавказских железных дорог и укрепиться здесь, в Нахаловке. И, так же как по скученным кварталам московской Пресни, царские пушки били в упор по каменным и глиняным домишкам Нахаловки.
