Чимит подошел вплотную к председателю.
— Ну, они, правда, еще маленькие... А я?.. — сказал он с надеждой.
— Ты, конечно, старше.
Бадма и Матвей озадаченно затихли. Неужели Чимит бросит их и уедет один?
— Мы оставляем их на тебя, Чимит, — сказал председатель.— Приглядывай за ними.
Чимит удивленно заморгал глазами.
— Ну как же так? Что я с ними буду делать тут?
— Все. Слово старших твердо. Я не один это решал. Так матери просили: «Не трогайте ребят, — говорят, — нам одним без них никак нельзя».
— Не взяли, — со вздохом сказал Матвей.
— Ну и не взяли, — вдруг рассердился Чимит. — А зачем нас брать? Что мы умеем? Малыши мы, и все тут.
Баркасы уже качались на зеленых волнах. Катер, легонько постукивая, взял на буксир передний баркас, а за ним потянулись остальные.
— Гомбо Цыдыпович! Отчаливаем! — крикнул старшина катера.
— Чимит! — позвал председатель. — А ну-ка, доставь меня на катер.
Тот вздохнул, подошел к легкой лодке и сердито спихнул ее в воду. В лодку прыгнули Бадма с Матвеем и разобрали весла.
Переполненная лодка грузно осела. Чимит, правя рулевым веслом, лихо подвернул лодку к катеру. Председатель перебрался на буксир.
Шумно заработал винт и развел крутую волну.
Чимит повернул лодку к берегу.
На баркасах запели. Громкий чистый голос Семена
Лозинина сильно и высоко поднял песню, будто вырвал ее из водных глубин:
— Славное море — священный Байкал, Славный корабль — омулевая бочка.
На трех баркасах подхватил хорошо слаженный хор:
— Эй, баргузин, пошевеливай вал, Молодцу плыть недалечко.
Песня была старинная, хорошая. Пели ее тоже хорошо, самозабвенно, как всегда поют рабочие люди.
Буксирные канаты натянулись, и маленький караван баркасов потянулся за катером. В море было просторно и тихо.
Когда караван ушел далеко, песня на короткий миг затихла, как бы утонула в море. Потом она слышалась вновь, звучала тепло, волнующе. И казалось, что не катер, а раздольная песня повела рыбаков в сизую даль моря.
Чимит стоял на берегу, крепко сжав кулаки от обиды. Он рвался в эту зовущую даль моря, к большому рыбацкому делу, а его не приняли.
БЕЛЫЙ КАТЕР
После полудня Чимиту захотелось побыть одному. Задумавшись, он ушел далеко за поселок. Дорога здесь раздваивалась. Одна уходила влево, к речке, вторая — вправо, в тайгу. Он пошел по второй и пришел к высокой сопке. На ней колхозники вырубили лес для построек и на дрова, и сопка облысела.
Сверху лес не свозили, а скатывали, и только у подножия грузили: зимой на сани, летом на раскаты.
