— Это Саша, — стараясь не потерять сознание, ответила она. — Я его застрелила.
Павел Александрович, споткнувшись обо что-то, чуть не упал.
— Саша?
— Он лез на балкон по лестнице. Вероятно, не хотел нас будить. И я подумала…
— А пистолетик-то с пальчиками у меня, — злорадно сообщил Паншин.
— Я пойду позвоню в милицию, — сказала, вставая, Лера.
— Иди, иди. Пусть тебя посадят. Хотя бы за незаконное хранение оружия.
— Не посадят. Я же не нарочно.
— В суде объяснять будешь, нарочно или нет. Лет пять как минимум дадут. Пал Саныч, вы же умный человек. Хоть вы ей объясните, что ее, как пить дать, упекут.
— Правда? — обернулась Лера к куму.
— Правда, Лера. Правда. Хотя кто знает… Если, с хорошим адвокатом, то и условного срока можно добиться.
— Добивайтесь. Добивайтесь. Но если тебе нужен мой совет…
— Не нужны мне твои советы, сволочь!
— Это тебе не нужны. А о сыне ты подумала?
— О сыне? О сыне бы сам подумал, когда похитил его.
— Так это Лев Игоря украл? — затряслась нижняя губа у Павла Александровича.
— Он. Все из-за него! И Саша… и Игорь… и Рэм.
— А что я? Какие ко мне претензии? — юродствовал Паншин. — Ты не даешь мне встречаться с сыном. Я и забрал его на выходные — пообщаться. Рэма твоего я в глаза не видел, а хахаля своего ты сама убила. По всем статьям я ни в чем не виноват. Посадят тебя, Лерка, как пить дать, посадят. А ты не воруй, — насмешничал он.
— Пойду звонить. — Лера, пошатываясь, отправилась к дому.
— Подожди, Лер! Погоди, — остановил ее кум. — Этот подонок на сей раз прав. Ему ничего не будет. Он отец. По закону ты виновата в смерти Саши, и этот чертов киднепинг тут ни при чем. Ты убила человека.
— А что же делать? — пытаясь сдержать истерику, спросила она.
— Отвезти его куда-нибудь надо. Подальше. Рано или поздно найдут и опознают. Будут концы искать и… пфф, не найдут. Пистолетик-то с пальчиками у меня. Напоминаю — с пальчиками! Я его припрячу до поры до времени. Мне теперь и Игорь не нужен. Деньги ты и так мне отдашь. Ведь отдаст же, Пал Саныч?
— Отдаст. Куда денешься. Отдаст. Только Игоря привези, а она отдаст. Не беспокойся, — все повторял старик это слово, суетливо шаря по карманам.
— Вот и хорошо. Вот и ладненько, — повеселел Паншин. — Хахаля твоего мы сейчас в машинку уложим. Да с ветерком отвезем подальше. Пусть ищут подольше. Обойдется. — И не понятно было, что он имел в виду. Обойдется, в смысле утрясется, или обойдется, и этого с него хватит.
— Лер, — как-то странно дыша, спросил кум, — твой телефон у него на работе знают? Заберите у него записную книжку. Так спокойнее будет.
