— Нет. Наоборот, мне интересно. Темная я. Совсем ничего не знала об этом.
— Да если бы и знала, все равно бы сделать ничего не смогла. Не закаленная ты.
— Хорошо, когда много денег… — мечтательно вздохнула Лера. — Вот бы и мне.
— Ну, дорогая, в совке честным трудом заработать почти невозможно. А нечестно государство не даст. Так руки отшибет, что долго в телогрейке по зоне ходить будешь. Но риск — благородное дело. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Припрет, Лерка, — приходи, научу. А сейчас давай спать. Во уж на часах-то двенадцать.
Лера в мрачном настроении перебирала детское приданое. Ползунки были выцветшие, заштопанные. Пеленки просвечивались. Одеяло от стирок стояло колом.
— Бедный ты мой, бедный. Начинать жизнь будешь с нищеты. Нет! Потерпи! Я что-нибудь придумаю. Выживем! Да не просто придумаю, а обещаю тебе! Будут у нас деньги! Все у тебя, милый, будет! Не хуже других! А может, и лучше. Я костьми лягу, а на щите лежать не буду. И закон мне не закон, и бог мне не бог. Как там у Горького? Человек! Это звучит гордо! Господь милостив… Да где же твое милосердие, господи? Разве я грешила? За что мне все эти испытания? Нет у меня на тебя надежды. Сама прорываться буду. И ты уж, господи, не кори меня за это. Ведь сам оставил меня в трудную минуту. И каким путем я до счастья дойду, пусть тебя тоже не волнует. Как ты со мной, так и я с тобой, — подытожила Лера и стала укладывать сумку, готовясь отправиться в роддом.
В пять утра отошли воды, но схваток не было. Она потихонечку вышла в коридор и набрала «03». Соседи спали. «Скорая» отозвалась быстро. Обещали быть через двадцать минут. Лера надела плащ, взяла сумку, закрыла входную дверь и присела на корточки напротив лифта дожидаться.
Схватки начались в машине. Под белы ручки ввели ее в больницу. Оформили документы и положили в предродовое отделение. Она лежала одна в палате и то скулила, как попавший в канаву щенок, то орала изо всех сил. Боли были такие, что не хотелось уже ни ребенка, ни жизни. Она с трудом придвинулась к стене, чтобы не свалиться с кровати во время очередной схватки. А боль нарастала с каждой минутой. Сознание туманилось. Внезапно позыв тошноты пронзил ее тело. Она резко рванулась к краю, но не успела и рвотная масса облила простыню. Полегчало. В голове прояснилось. В палату вошла молоденькая санитарка с ведром и шваброй. Не глядя на Леру, начала протирать полы. Лера собрала остатки сил спросила:
