— Павел Александрович, решайте сами. Вы же знаете, я вам доверяю, — ответила Лера, думая о чем-то своем.
— Доверчивая ты больно, голубка моя. В подобных делах это плохо. Кабы тебе не обжечься ненароком.
Долго себя ждать Феофан Феофанович не заставил. Уже через день его полотняная кепочка замелькала по поселку. Стояла сильная жара, что было несколько непривычно для начала лета. Ни ветерка. Ни один листик на обожженных солнцем деревьях не шевельнется. Даже ранним утром, едва встав, хотелось принять холодный душ или сбегать к Стужке и окунуться в воду. Только в доме можно было нормально существовать. Зимой в нем было тепло, а летом прохладно.
Феофан Феофанович был, мягко сказать, поражен увиденным. Он несколько раз прошелся вдоль кирпичного забора, все время поглядывая на листок с планом, данным ему Лерой. Он то задирал голову высоко-высоко, пытаясь рассмотреть золотого петушка вместо флюгера, то опускал очи долу, словно ища потерянную монету, то поднимался на цыпочки, пытаясь заглянуть в узкие бойницы кирпичной ограды. Как многие мужчины его возраста, он не расставался с пиджаком, и от жары и волнения тот потемнел под мышками. Гость был шокирован, ошеломлен, потрясен. Дачи бывают разные. Много он дач перевидел на своем веку, но такую… Ему стало нехорошо. Прихватило сердце, и он схватился рукой за грудь.
— Это ж на какие шиши он себе домик такой отгрохал? — вытаращив глаза, бормотал он про себя. — Это ж он на мои денежки барствует! Как сыр в масле катается… Манну небесную кушает, а я плевелы клевать должен? Ах, ах, ах! — покачивал он головой, нажимая кнопку звонка. Ворота открыла Лера.
— А… Феофан Феофанович! Здравствуйте. Что так рано? Не спится? Город надоел? Ну, проходите, проходите. Я сейчас уезжаю, поэтому не могу вам внимание уделить. Пойду Павла Александровича разбужу, он еще не встал, соня!
— Вы, Лерочка, меня удивляете. Какой у вас цвет лица и вид такой благородный. То поломойка, то царица. Нет, право — есть женщины в русских селеньях…
Они прошли мимо манящего прохладой бассейна к дому и поднялись на веранду.
— Спасибо. Куда денешься? Надо выглядеть. Мне же на работу ехать. Да вы присаживайтесь, — предложила она гостю, вводя в гостиную.
Тот присел на краешек резного дивана очень аккуратно, боясь раздавить своим немаленьким весом это изящное произведение искусства. Антикварный, на тонких точеных ножках диванчик и впрямь был хорош. Феофан Феофанович, словно выброшенная на берег приливом рыба, то открывал, то закрывал рот.
