На очередном собрании рабочие обсуждали протест против произвола полиции, отстаивая свое право собираться на Талке.
Один из ораторов предложил такой проект:
«Ваше превосходительство! Мы, ивановские рабочие, просим вас дать нам возможность собираться на Талке до окончания стачки...»
Но большинство рабочих было недовольно таким обращением. Стоило ли начинать забастовку, которая показала врагу сплоченность рабочих масс, и завершить все унизительной просьбой?
— Мы не милостыню просим!
Кто-то выступил с проектом нового обращения:
«Господину начальнику губернии. Иваново-Вознесенский Совет рабочих депутатов от имени 40 тысяч рабочих заявляет: если вы не разрешите нам заниматься мирно на Талке, то Совет снимет с себя всякую ответственность за беспорядки, могущие быть в такой неясной обстановке».
Рабочие зашумели:
— Крепче надо!
— Не просить, а требовать!
К председательскому месту пробрался молодой человек в студенческой фуражке. Рабочие, знавшие его, помогли ему проложить дорогу в тесной толпе.
— Дайте дорогу Арсению!..
— Пусть Арсений скажет!..
Приветливо пожимая на ходу руки товарищам, Фрунзе занял ораторское место.
— Товарищи, у меня тоже есть проект обращения к губернатору.
— Читай!
Арсений вытащил из кармана тужурки четвертушку бумаги, разгладил ее и пытливо посмотрел на рабочих. Твердо отчеканивая каждое слово, он прочитал:
— «Протест на приказ начальника губернии.
Совет рабочих депутатов города Иваново-Вознесенска протестует против вашего запрещения сбора рабочих на Талке. Вы потворствуете фабрикантам в стачечной борьбе, оказывая им всякую помощь, чтобы сломить решимость рабочих. До сих пор ни одно законное требование не удовлетворено. Рабочие голодают вот уже месяц. Вы расстреляли рабочих на реке Талке, залили ее берега кровью. Но знайте, кровь рабочих, слезы женщин и детей перенесутся на улицы города, и там все будет поставлено на карту борьбы.
Мы заявляем, что от своих требований не отступим.
Вот воля рабочих города Иваново-Вознесенска. Ждем немедленного ответа по телеграфу.
Совет рабочих депутатов».
Арсений кончил, передал бумажку председателю и спросил притихших рабочих:
— Ну как, товарищи?
Толпа сразу зашумела:
— Правильно!
— Требовать, а не клянчить, как нищие...
Когда шум несколько утих, выступил пожилой ткач.
— Нешто так можно, — с недоуменьем развел он руками. — Слишком резко составлено. Не разрешит...
Но большинство поддержало Арсения, и протест был отправлен.
Энергичное выступление Совета, за которым стояли десятки тысяч рабочих, заставило власть пойти на уступки: собрания на Талке были разрешены. 23 июня после собрания рабочие двинулись в город. Когда начался митинг, полиция окружила площадь, однако напасть на рабочих не решилась.
