Мехти удивленно наблюдал за Камалом, пока тот карабкался вверх, чтобы перелезть через калитку, а когда тот уже присел рядом с друзьями на бревна, спокойно приоткрыл створку ворот и прошел во двор.
— Перевернем? — спросил Роман, показав на ворота.
— Передохнем, — сказал Сардион.
— Ну и духота, — сказал Камал. — В горле пересохло.
Последнюю реплику Сардион воспринял, как сигнальную ракету.
— Несмотря ни на что, — торжественно начал он, — сегодняшний день для всех нас оказался счастливым.
— Как? — не понял Бола.
— Святому Георгию было угодно, чтобы я направил машину вправо, на ворота, а не влево, — в пропасть. Что бы со всеми вами было, если бы вы оказались в пропасти?
Только теперь все осознали возможные печальные последствия затрещины Камала.
— Сардион, дорогой, спасибо за Беса, — пожал руку Сардиона Бола. — Фаризат бы не пережила.
После Бола руку Сардиона поочередно пожали все остальные. И момент истины наступил.
— Посему, — подвел итог своей короткой речи Сардион, — в честь Святого Георгия мы должны отметить это событие!
— А-а! — встрепенулся сразу Роман, который до этого был озабочен только своим ушибленным коленом, — святые слова! А, Бола?
Роман так преданно и искренне посмотрел в глаза Бола, что тот не счел возможным возразить. Если речь идет о Святом Георгии, покровителе путников и мужчин, который — что совершенно очевидно! — проявил сегодня к друзьям свою благосклонность, не дав им глупо погибнуть, возражать было вообще бесполезно. Бола бы не поняли не только его друзья, но и любой мужчина села. Поэтому Бола оставалось только скромно пожать плечами, а все остальное мигом сообразили его друзья.
Сборы были привычными и скоротечными. Каждый тащил к столу, что мог. Роман — окорок с чердака, Камал — петуха из курятника, Мехти — сразу учуял бидон самогона в погребе. Лишь Бола, Сардион и вертевшийся между ними Беса не принимали участия в подготовке к очередной попойке. Сардион деловито вышагивал по двору, присматриваясь к нему, будто был здесь впервые. Бола, не понимая над чем так усиленно размышляет Сардион, следовал за ним. Наконец, Сардион остановился посередине двора, сложил руки на груди, как Наполеон под Ватерлоо, еще раз оглядел двор, словно поле предстоящей битвы, и сказал:
— Мне кажется, погреб лучше всего делать здесь!
Бола не мог себе позволить сдаться сразу. Он гордо вскинул голову, отошел от Сардиона на пару шагов и изрек:
— Лучше здесь!
— Тогда за дело, — решительно засучил рукава Сардион.
