я обязан г-ну Сиго де Лафону. Несколько коробочек абрикосов
[278] позволили бы мне отплатить этим господам за услугу.
Я сообщил Вам весь свой распорядок. Траты мои составляют, как уже говорилось, почти сорок франков в месяц; никакая экономия не позволяет сократить их еще больше. Я получаю экю за урок математики, каковых даю пять в неделю. Эти первые месяцы для меня довольно трудны из-за тех трат, которые мне пришлось сделать для приобретения скромной обстановки[279].
С началом нового, 1775 года Ромм нашел себе дополнительный доход:
Начиная с прошлого вторника я даю уроки трем ученикам, о которых Вам уже сообщалось[280]. Занимаюсь с ними от шести до семи часов вечера каждый вторник, четверг и субботу. Я беру с них также по экю за урок, что мне дает в месяц 36 ливров за всех троих. Однако я весьма опасаюсь, что с момента получения денег до момента их траты у меня будет проходить не много времени[281].
Впрочем, на этом возможности новых заработков для Ромма оказались исчерпаны, и не потому, что больше не находилось желающих брать у него уроки, а потому, что он сам больше не мог позволить себе тратить время на такие занятия без ущерба изучению медицины. Уже в феврале 1775 г. он отказался занять должность учителя математики в пансионе Ж. Роллена, предназначенном для дворянских детей, хотя место гарантировало ему жалованье в 800 ливров, а также бесплатное жилье и пропитание[282]. Возвращаясь к этому сюжету полтора месяца спустя, Ромм так поясняет мотивы своего поступка: «Медицина – вот что для меня главное»[283]. Еще через месяц он вновь отмечает: «Число моих учеников не изменилось»[284].
Похоже, его тогда действительно не занимало ничего, кроме постижения тайн врачебного искусства. В том же письме Ромм сообщает, что помимо лекций А. Порталя он, по совету доктора Буара, стал посещать курс анатомии профессора А. Пти в Королевском Ботаническом саду[285]. Хотя сам Ромм не дает в письмах никаких подробностей штудий, некоторое представление о них мы можем получить по уже неоднократно цитировавшимся мною «Картинам Парижа» Л.С. Мерсье. Их автор более чем выразительно описал, как проходили тогда занятия по анатомии:
Я всегда возмущался, видя, как профессор коллежа в конце годичного курса по физическим наукам венчает занятия варварским опытом: прибивает к доске за лапы живую собаку, вводит ей в тело, несмотря на ее жалобный вой, скальпель и обнажает внутренности. Профессор берет в руки трепещущее сердце. <…>
