Разбег, толчок, и вот моя грудь получает болезненный удар, который выбил весь воздух из легких. Руками я зацепился за край воронки и рывком выбросил свое тело на спекшуюся землю. Корзинки за спиной болтались, и часть орехов из них просто вылетела. Что еще я потерял при прыжке, было уже не интересно, так как я начал съезжать обратно к краю. Стекловидные шарики разного размера заскрипели под моим весом. Переведя дух, я принялся выбираться на ровный грунт. Я переступал боком, ставя ступню на ребро. Еще минут двадцать такого подъема и вот уже горизонтальная поверхность под сводами огромной плиты основания пирамиды. Найдя знакомую щель, я по ней выбрался наружу. Здесь ничего не изменилось. Все так же светило местное солнце, и чахлая растительность жалась к стенам пирамиды. Мне подумалось, что можно выбрать время и попытаться взойти на этот зиккурат. Первая встреченная мною пирамида была на порядок ниже этой. Видимо эта высота отражает ее главенство. Может, есть и более высокие пирамиды, но мне они пока не встречались. Все эти рассуждения бродили в моей голове, пока я искал уже знакомый мне орешник и еще меня интересовали старые стволы, из которых я мог бы выломать несколько палок. Палки требовались, чтобы проводить вскрытие недоступных участков корабля. Вскоре я наткнулся на место, где на землю когда-то упало что-то большое. Деревья были сломаны, образуя небольшую просеку. Я направился по проторенной просеке, по дороге подбирая подходящие мне палки. У меня получилось два пучка. В одном были короткие палки, размером до моего пояса. Их я и буду использовать внутри корабля, а вторые напоминали древки копий. Длиной они были с мой рост, оставалось только придумать, как организовать им каменные наконечники. Камень здесь отличался от того, какой резал мне ноги в первый день моего пребывания в этом мире. Самое главное у меня есть древки для копий, и несколько я просто заточу как карандаш. Это можно будет сделать на больших камнях. Я буду просто обтачивать древко как на наждачной бумаге, пока не получу приемлемой остроты кончик. Конечно, метать такое копье будет бесполезно, так как отсутствует утяжеленный наконечник, который не позволит копью в полете кувыркаться.
Я бродил недалеко от лаза внутрь пирамиды. Но если палки и древки попались мне почти сразу, то орешник не спешил это делать. Я излазил все близлежащие скопления деревьев, своеобразные рощицы, но орешника так и не нашел, зато обнаружил необычные ягоды темно-фиолетового цвета. Меня подвело то, что я, на протяжении нескольких дней не подвергался никакой опасности, если не считать, что я чуть не свалился в глубокую яму. Но там все было предсказуемо, и я поскользнулся только благодаря своей неуклюжести. В общем, я съел несколько ягод. Я не скажу, что у них был какой-нибудь противный привкус, или во рту появилась горечь, или еще какие-то нездоровые симптомы. Нет, все было вкусно и только где-то далеко, на краешке сознания, прозвучало, что не следует есть много незнакомой пищи. Это меня и спасло. Неожиданная резкая боль и помутнение рассудка навалились почти одновременно, но я все же уловил краешком сознания тот неимоверный уровень боли, который и погасил мое сознание. Что я делал, и сколько это продолжалось, сказать не могу. Однако обнаружил я себя на вершине зиккурата, причем вены были вскрыты, а кровь моя стекала по специальным желобкам с жертвенника. Как ни странно, но я ничего не бросил. Все палки и древки будущих копий были со мной. Обнаружилось и лукошко с орехами и моей обувкой, из коры местных деревьев.
