Первого февраля мы спустились на берег, чтобы пойти в деревню. Хотя, как уже было сказано, никто из нас не питал ни малейших подозрений в отношении дикарей, необходимыми мерами предосторожности мы пренебрегать не стали. На шхуне остались шесть матросов, которым было дано указание никому не позволять приближаться к ней в наше отсутствие ни под каким предлогом и все время оставаться на палубе. Абордажные сети были подняты, бортовые пушки набиты двойным зарядом картечи, вертлюжные — мушкетными пулями. Шхуна стояла на якоре примерно в миле от берега, так что, если бы к ней поплыло каноэ, с любой стороны оно было бы непременно замечено и оказалось под прицелом вертлюжных пушек.
Без шести матросов, оставленных на шхуне, отряд, спустившийся на берег, состоял из тридцати двух человек. Все мы были вооружены до зубов, имели при себе мушкеты, пистолеты и абордажные сабли; кроме того, у каждого имелся длинный морской нож, внешне несколько напоминавший охотничьи ножи, которыми теперь так часто пользуются на западе и юге нашей страны. Сотня чернокожих воинов встретила нас на берегу, чтобы сопроводить к деревне. Мы не без удивления заметили, что на этот раз они не имели при себе оружия, а когда об этом обстоятельстве спросили Туу-Уита, тот просто ответил, что «маттее нон уэ па па си», что означало: когда все — братья, оружие ни к чему. Мы в ответ рассмеялись и отправились в путь.
Миновав источники и ручей, о которых я говорил ранее, мы вошли в узкое ущелье, ведущее сквозь цепь стеатитовых скал. Ущелье было очень неровное и каменистое, и во время первого посещения в Клок-Клок пробраться через него нам стоило большого труда. Общая длина ущелья — полторы, возможно, две мили, но сквозь скалы оно вело такими немыслимыми извивами и изломами (очевидно, в давние времена это было русло реки), что по нему нельзя было пройти и двадцати ярдов, не сделав резкого поворота. Отвесные стены на всем пути возвышались, я уверен, футов на семьдесят-восемьдесят и на некоторых участках достигали поистине немыслимой высоты, нависая над тропой, так что на нее почти не попадал солнечный свет. В ширину ущелье в среднем имело футов сорок, но местами сужалось настолько, что не больше пяти-шести человек могли пройти там в ряд. Короче говоря, трудно себе представить место, более подходящее для устройства засады, поэтому вполне естественно, что мы тщательно осмотрели оружие перед тем, как войти в ущелье. Когда я думаю о непростительной глупости, которую мы совершили, меня больше всего поражает то, что в таких условиях мы вообще рискнули отдаться во власть дикарей и позволили им идти по этому ущелью впереди и позади нас. Тем не менее именно такой порядок мы слепо приняли, бездумно полагаясь на нашу многочисленность, на силу нашего огнестрельного оружия (действие которого все еще оставалось тайной для туземцев) и на то, что Туу-Уит и его люди были безоружны, но главное — поверив в дружбу, которую так долго изображали эти подлые твари. Пять-шесть туземцев шли впереди, как будто чтобы указывать путь и очищать дорогу от больших камней и веток. Далее тесной группой следовали мы. Нашей единственной заботой было не позволить себя разделить. Замыкал шествие основной отряд дикарей, которые соблюдали необычный для них порядок и торжественность.
