Но в окне не видно светлой головки сестры. Адась стряхивает с ладоней песок и выходит.
На улице шумно: как раз базарный день, и с городской площади едет много крестьянских телег.
Адась стоит и смотрит по сторонам. Лошади у телег разные — гнедые, серые, каштановые. Сам того не замечая, мальчик сходит на мостовую.
— Эй, малыш, берегись! — раздается вдруг окрик над самой его головой.
Адась быстро отскакивает. И прямо под велосипед, ехавший позади него. Никто не виноват — ни велосипедист, который так крепко нажал на тормоз, что колеса заскрипели по камням мостовой, ни возница, который сразу резко свернул в сторону. Но дело от этого не меняется. Адась лежит на мостовой и совершенно не сознает, что с ним творится. Словно в тумане, он чувствует, будто его как-то странно укачивает, чувствует сильную боль. Кто-то кричит около него, кто-то громко говорит что-то, но слова не доходят до его сознания.
Из полуобморока его выводит еще более мучительная боль. Над ним склонился какой-то высокий господин и ощупывает ногу.
— Тише, Адась, тише, — говорит Зося, крепко обнимая его.
Адась чувствует на лице мокрые капельки. Но это не дождь. Это Зося плачет. Адась осматривается вокруг. Это уже не улица и не их комнатка. Сквозь большие матовые стекла падает слабый свет солнца.
Женщины в белых халатах снуют по большой комнате.
— Я не хочу сюда! — кричит Адась.
— Тише, тише, это больница! — шепчет Зося, испуганно глядя на доктора. Ее совсем не хотели сюда впустить, хотя добрые санитары «Скорой помощи», приехавшие за Адасем, разрешили ей доехать с братишкой до самой больницы.
В самом деле, доктор смотрит на нее и говорит:
— А теперь иди домой. Малышу придется сращивать ногу. Она сломана. Ушибы на голове — это пустяки, заживут через несколько дней. Ступай домой и скажи отцу, чтобы пришел сюда.
У Зоси дрожат губы.
— У нас нет папы…
Доктор растерянно поглаживает небольшую, подстриженную клином бородку.
— Гм… гм… Ну, ладно… Тогда пусть придет мать.
Едва успевшие высохнуть глаза Зоси опять наполняются слезами.
— И мамы у нас тоже нет…
Доктор еще больше теряется. Он не знает, что сказать.
— Может быть, Анке прийти? Анка — это наша сестра, старшая, — поясняет Зося.
Доктор заметно обрадован.
— Ну, конечно, конечно, пусть придет. А ты беги домой. С этим молодцом здесь ничего плохого не случится.
Зося робко выходит. В коридоре она слышит отчаянный крик Адася:
— Не хочу! Не хочу! Зося! Зося!
Она убегает из больницы, а вдогонку ей все несется этот отчаянный крик. Что теперь будет? Эта сломанная нога… Анка уже, наверно, дома, ей уже сказали…
