– Эй, Четвертый! – доносится до меня сквозь пролом в стене. – Ты проснулся или как? Обедать пора, еда стынет.
Я с большим трудом поднимаюсь на ноги. Меня шатает, голова страшно кружится – кое-как прохожу в помещение, которое когда-то было гостиной, и падаю на замызганный серый ковер. Я знаю, что Девятый здесь, но меня не хватает даже на то, чтобы хорошенько его разглядеть – глаза сами собой закрываются. Все, чего я хочу, – положить голову на колени Саре. Или Шестой. Любой из них. Я не в состоянии ясно мыслить.
Моего плеча касается что-то теплое. Я перекатываюсь на спину и вижу Девятого. Он сидит на потолке надо мной, его длинные черные волосы свисают вниз. Он что-то грызет, его руки перемазаны жиром.
– Где мы на этот раз? – спрашиваю я. Сквозь окна рвется яркий солнечный свет, и я прикрываю веки. Мне нужно еще поспать – да что угодно, только бы очистить голову и восстановить силы. Я неловко хватаюсь за свою голубую подвеску, надеясь получить через нее хоть крупицу энергии, но камень остается холодным и мертвым.
– На севере Восточной Виргинии, – говорит Девятый, не отрываясь от еды. – У нас бензин закончился, помнишь?
– Смутно, – шепчу я. – Где Берни Косар?
– Снаружи. Этот парень всегда на страже. Зверюга что надо. И как только получилось, что из всей Гвардии он достался именно тебе?
Я отползаю в угол комнаты, прижимаюсь спиной к стене.
– Он был со мной на Лориене – тогда его звали Хедли, – и Генри решил, что неплохо будет взять его с собой.
Девятый швыряет через потолок обглоданную кость.
– В детстве у меня тоже была пара химер. Не помню, как их звали. Только одна картинка осталась в голове: как они бегают вокруг нашего дома и что-то едят. Они погибли на войне, защищали нашу семью. – Девятый на секунду умолк, стиснув зубы. Я впервые увидел его не таким крутым, как обычно. Здорово видеть его настоящим, хотя и длится это всего минуту. – Во всяком случае, так мне сказал мой Чепан.
Я таращусь на свои босые ноги.
– Как зовут твоего Чепана?
– Шандор, – отвечает он и встает во весь рост, по-прежнему на потолке. На нем мои ботинки. – Странно. Я и не помню, когда в последний раз произносил его имя вслух. Иногда я даже не могу вспомнить его лицо.
Голос Девятого становится жестче, и он закрывает глаза.
– Видимо, так и должно быть. Неважно. Они просто пушечное мясо.
Его последние слова словно пронзают меня током.
– Генри не был пушечным мясом. И Шандор не был! И ни один из лориенцев! И отдай мне мои ботинки!
