Не успел я ей место присмотреть, как получаю телеграмму. Летит ко мне моя Лада на рейсовом самолете Красноярск – Игарка. Притом летит не пассажиркой, а в качестве бортпроводницы.
Вот это сюрприз! Приехал я на аэродром. Начальником аэродрома был мой фронтовой товарищ боевой майор Куценко, здоровенный мужичище, под стать Поддубному, и усы такие же, как у знаменитого борца, и борьбой так же увлекался. Я как-то на фронте попробовал с ним схватиться. Чуть не задавил меня, медведь этакий, еле вывернулся. А еще Олесем заставлял себя называть. Олесь – это что-то нежное, а тут… Нет, я уж его Александром Федоровичем….
Увидев меня на аэродроме, он обрадовался:
«Куда летишь?» – спрашивает.
А я никуда не лечу. Я дочь встречаю с рейсовым самолетом Красноярск – Игарка.
«Добре, добре, – пробасил он, усы поглаживая. – Зайдет к нам на посадку Ил-14. Двигай на поле. Провожу. А потом отметим прибытие. По старинке. Как положено». – И смотрит на меня выразительно одним глазом.
Пришлось ему объяснить, что я теперь всегда за рулем – это раз. А во-вторых: дочь «пролетом», так сказать, мимо меня, а не ко мне. И все же не мог я перед старым другом не похвастаться любящей дочкой. Ради меня в бортпроводницы пошла, чтобы с отцом видеться.
«Значит, теперь частенько встречаться будем», – заключил Александр Федорович и повел меня на летное поле.
Аэродром у него уже по всей форме сделан с бетонированными дорожками, не то что в фронтовых условиях.
Вижу, снижается Ил-14. Аккуратно так. Коснулся колесами посадочной полосы, приземлился на все три точки. Классно!
Сначала пассажиры выходили, с чемоданами, с рюкзаками. Предпочитали сразу багаж брать, а не в аэропорту дожидаться. А потом появилась в дверном проеме и моя Лада. Ладная такая, стройная, в облегающей голубой форме, ну прямо наша регулировщица на улицах Берлина! Когда-то мы с Олесем, то бишь с Александром Федоровичем, на таких заглядывались. А теперь я собственной дочерью любовался. Пилотка на ней чуть набекрень надета, волосы светлые пушком, глаза синие, и улыбка. Ничто так не красит женщину, как улыбка! Улыбка Ладу мою красавицей делала.
Сойти ей на землю я не дал, сам своими руками с последних ступенек снял и крепко сжал в объятиях. Александр Федорович по плечу меня похлопал:
«Эй, Зосима Петрович! Придушишь бортпроводницу нашу, медведище!»
Я их и познакомил. Медведище-то не я, а он, конечно, был.
Но вскоре улетела моя Лада. Не успел я с ней наговориться. Тоскливо мне стало. Еду назад по шоссе: i размышляю. Зачем же ей на Севере над головой моей летать? Не проще ли мне на Большую землю перебираться? Да и бабушка совсем плоха стала, каково ей без внучки? А я… разве я здесь насмотрюсь на нее? Только сорок минут и видел. Командир корабля заправляться горючим не стал, отложил до обратного пути. Значит, завтра с Ладой снова увижусь!
