И Антонов принимал во всех этих делах самое деятельное участие. В Кирсанове, куда его назначили начальником уездной милиции, он разоружал эшелоны чехословаков и прятал оружие в «надежных» селах. Он постепенно оттачивал нож, намереваясь вонзить его в спину Советской республике, сражавшейся с интервенцией и белогвардейщиной. Он рвался в «великие народные вожди».
В 1918 году Антонов исчез с поста начальника Кирсановской уездной милиции. Он сколотил первый отряд мятежников — полтораста всадников.
Антоновская банда и сам атаман привлекли к себе пристальное внимание руководителей тамбовской эсеровской организации, которая уже в мае 1920 года по команде сверху ушла в подполье и стала создавать для борьбы с Советами беспартийный «Союз трудового крестьянства». О «беспартийности» этого союза можно было судить по некоторым пунктам из его программы: новую власть избирают партии, участвующие в борьбе с коммунистами, свобода всех классов, частичная денационализация (другими словами, возвращение капиталистам фабрик и заводов).
Эсеры выдвинули задачу вырвать власть из рук Коммунистической партии и передать ее в руки нового временного правительства. В специальном циркуляре «О работе среди крестьянства», выпущенном в июне 1920 года от имени эсеровского ЦК, Чернов изложил подробный план борьбы с Советской властью. Используя недовольство крестьян продовольственной и иными повинностями, нужно, писал он, создать в деревне массовое движение и на его базе организовать беспартийный «Союз трудового крестьянства» и укрепить тайную эсеровскую партийную сеть.
Социалистам-революционерам нужна была яркая фигура и, главное, реальная сила, а Антонову — идейная платформа. И обе стороны быстро пришли к полному взаимопониманию: эсеры снабжали и вдохновляли антоновские банды антисоветскими воззваниями и листовками, посылали в них своих комиссаров, а Антонов переправлял через некоего Березникова, члена Тамбовского губкома эсеров, деньги для партийных нужд, добытые разбойничьими налетами, ограблениями, убийствами.
Огонь контрреволюционного мятежа, «антонов огонь», как его потом назвали в народе, вспыхнул в 1918 году. Вспыхнул, но еще не разгорелся; он тлел до поры до времени, когда кто-то раздует его в пожар, способный угрожать безопасности Советской республики.
Этим «кто-то» стала белоэмигрантская контрреволюция и международная империалистическая реакция.
В январе 1921 года тридцать депутатов давным-давно не существующей «учредилки» выбрали сами себя в «исполнительный комитет Учредительного собрания». Керенский и Брешко-Брешковская сели за один стол с охранителями монархических устоев. Сели и стали разрабатывать планы для сил внутрироссийской контрреволюции. По их приказу и запылала антоновщина.
