Сэм родился в Австралии, вырос в деревне и был первоклассным следопытом. Но небо застилали тучи, и, поддавшись лихорадочному нетерпению, он слишком понадеялся на свое чувство направления.
Теперь, несмотря на все более овладевавшее им нетерпение, он принялся последовательно и тщательно искать свои инструменты и съестные припасы. Главные надежды он возлагал на то, что наткнется на собственные следы, которые оставил, когда, взобравшись на гряду, направлялся к тому месту, где нашел инструменты. Но его снова постигла неудача. Может быть, сам того не подозревая, он не раз проходил мимо своих вещей; но как бы то ни было, первую половину дня он потерял совершенно бессмысленно. Сэм был удручен и сбит с толку.
Затем он пришел к выводу, что, хотя его пожитки где-то поблизости, дальний путь домой все же надежней. Но проглядывавшее сквозь листву небо было свинцовым, и Сэм, признав, что на этот раз чувство направления ему изменило, благоразумно решил не пускаться в путь, пока не определит по солнцу или звездам, куда идти. Кстати сказать, опытный путешественник просто отмахнется от новичка, толкующего о том, что страны света можно определить по мху и тому подобным приметам. В действительности только компас может заменить солнце и звезды; а Сэм из-за легкомыслия и чрезмерной уверенности в себе не обзавелся этим полезным прибором.
Он попытался утолить голод ягодами куманики. По они были мелки, зелены и попадались редко. И вот, блуждая в поисках ягод и стараясь определить положение солнца, он сделал еще одно открытие. На гряде, испещренной выходами кварца, где кустарник сменялся папоротником и вереском, он обнаружил следы недельной работы опытного старателя. Отчетливая жила была вскрыта на протяжении нескольких ярдов и покинута. В течение двенадцати месяцев бури и палящее солнце сделали свое дело — природа быстро залечивала раны, нанесенные ей первым разведчиком. Густые поросли молодого папоротника уже поднимали свои завитки над кучами пустой породы у выемки. Затем Сэм обнаружил заросшую тропу, которая вела к соседнему овражку. Эта тропа, ярдов в тридцать длиной, заканчивалась рядом ступенек, вырубленных в крутом склоне, которые спускались к источнику, где примитивная плотина задерживала галлонов сто воды. Ржавые кирка, лопата и таз для промывки лежали на истертой глыбе песчаника, которая, как свидетельствовали валявшиеся вокруг куски разбитого кварца, использовалась для дробления породы.
