В последний момент знакомое лицо мелькнуло перед глазами Юлиуса и, не успев понять, кто это, мошенник ткнул пальцем.
В Гераклида.
В горе-скульптора, горе-художника, горе-поэта… да что уж там – горе-человека.
Которому сейчас суждено было стать горе-предсказателем.
«Все просто, – убеждал Юлиус сам себя, пока Гераклид пробивался к сцене. – Всучиваешь ему книгу. Он пытается предсказать. Ты думаешь и тянешь время. Если что-то придумается – отбираешь книгу и делаешь, как надо. Если нет – делаешь ноги, пока все отвлеклись. Как-то так».
Скульптор, взобравшись на сцену, сиял, как начищенная пряжка на ремне особо ретивого воина. Корпс торопливо сунул ему книгу и шепнул на ухо: «Тяни время». Но понять, услышан ли приказ, не было никакой возможности. Вокруг шумели, кричали, неистовствовали, а большой округлый Гераклид чуть подпрыгивал, смешно взбрыкивая, и постоянно кланялся.
Юлиус не выдержал и наступил ему на ногу. В ответ на обиженный взгляд мошенник ткнул пальцем в книгу и многозначительно поднял брови.
– Я не совсем случайный человек, – заявил Гераклид. – Я – Гераклид Аквус – приложил руку к созданию этой книги.
«Чего-чего?» – поразился Юлиус. Этот идиот, кажется, считал, что его мазня как-то улучшила прекрасное сочинение Корпса.
– И сейчас я могу сделать предсказание, даже не заглядывая в нее. Уважаемый распорядитель сегодня вечером отправится ко сну. А завтра проснется и позавтракает. А еще вечером закончатся соревнования, и он вздохнет спокойно и устало. В наш просвещенный век люди, которые жертвуют собой ради других, живут в тяготах. Я познал это на себе и думаю, что все благородные мужи нашей страны ведут себя так же.
Гераклид умолк и улыбнулся. Юлиус чувствовал, как капля пота катится у него по спине. Вновь воцарившаяся под куполом тишина была гнетущей и выжидательной. На лице объекта предсказаний застыло недоумение, Аквус торжествующе улыбался. За всем этим Корпс как-то позабыл о намерениях сбежать и очнулся только, когда увидел, что судьи призывают распорядителя.
Однако – противоестественно для самого – себя Юлиус не ринулся прочь. Он остался и смотрел на Гераклида, получавшего свою порцию славы. Помимо воли, Корпс чувствовал, что на лице у него появилось глуповато-простецкое выражение, которое ему очень часто приходилось видеть у других людей, когда те чувствовали, что их обдурили, но не могли понять, в чем именно.
Тем временем распорядитель вышел к публике:
– Судьи посовещались и решили: несмотря на то, что создатель этой книги не сказал ничего сверхнеобычного, он, тем не менее, прав. И совсем не нужно дожидаться вечера, чтобы доказать, что я действительно пойду спать, а утром встану и позавтракаю. Потому победа присуждается Юргелио Корсо и его учителю, который, без сомнения, вовремя пришел на помощь своему ученику…
