Саша вздохнул, взял протокол и стал перечитывать.
— А ты просьбу мою выполнил? — спросил Иван Дмитриевич. — Ту, что насчет объявления о пропаже собаки.
— Не волнуйтесь. Развесили объявления, ищут вашу таксу.
— Не моя она, дочкина, — сказал Иван Дмитриевич и вздохнул: — А вообще, в какое циничное время мы живем, Саша.
На следующий день, рано утром, Иван Дмитриевич ехал все в той же маршрутке в Шишкино. Сидел он рядом с водителем, под ногами стояла сумка с вещами, в кармане лежал мобильный телефон.
— А вы новенький? — спросил улыбчивый водитель. — Ну, в смысле, недавно в Шишкино устроились?
— Недавно, — ответил Иван Дмитриевич. — А что, нечасто приходится видеть новых людей? Все одни и те же?
— Не одни. Бывают новые. Кто-то совсем ненадолго остается. Вредная работа, — сказал водитель и рассмеялся. — Здесь за вредность молоко давать нужно!
— И вам?
А мне зачем? Я с этими не сталкиваюсь, — водитель кивнул куда-то за окно, быстро перекрестился и снова рассмеялся. — Упаси меня Боже! Вот недавно женщина одна ездила. Совсем недолго, дня три отъездила — и привет. Плакала очень всю обратную дорогу. Здесь сидела, на вашем месте, и плакала. Я поговорить попытался. Да где там!.. Я ей слово, а у нее слезы градом и молчит. Платок дал, так и с концами. С собой забрала. Да я не жалею платок-то, черт с ним. Все равно кошка в нем один уголок сжевала.
Маршрутка прибыла на конечную остановку, и водитель громко объявил:
— Прибыли! Выходим, там ваши олигархи заждались! Торопимся, не спим!
— Ох, и получишь ты у меня, Михалыч! — дородная тетка ткнула водителя легонько в затылок, да так, что тот клюнул носом в руль. — Заждали-и-ися!.. Ишь, какой грамотей!
— Ладно тебе, Аврора Степановна, мы ж свои люди! Ты разве обижаешься? — сказал водитель шутливым тоном.
— Я на дураков, Михалыч, сроду не обижалась, — сухо ответила Аврора Степановна.
— А что ж ваша новенькая ездить перестала? Чья она? Она же мне чуть не слезный водопад в автобусе устроила.
— Что твоей таратайке будет? — съязвила Аврора Степановна. — Что-то не сошлась она с нашими. А чья — не знаю. Ее прям в городе наняли, Дмитрий Юрьевич сам лично привез и сказал, что она новой горничной будет.
Аврора Степановна тяжело развернулась и, как огромная утка, пошла вдоль домов. Позднее утро едва брезжило рассветом. Пасмурное небо нехотя расступалось с востока, окрашиваясь в блеклый кармин.
— Грозная женщина, — сказал Иван Дмитриевич. — Такая и скалкой огреть может.
