Самое страстное, что есть в человеке, – это абстрактное начало. Оно ближе всего к Богу, оно невыразимо, оно непостижимо, оно невыносимо. Речь – мала для него. Только музыка. Только через эмоцию разум что-то воспринимает.
Нуль женского полового органа, единица фаллоса, восьмерки извилин бесконечности… Натуральный ряд чисел позвоночника. Счет и ритм, счет и ритм. Вот и всё. Вот и всё.
Запрограммированные финалы симфоний раздражают, как и ритуальные окончания сказок, как и эякуляция. Не лучше ли оборвать повествование на самом интересном месте?! В суицидной манере…
ОЙ-ё-ё-ёй!
Всю жизнь пытался рисовать и писать музыку. Не жизнь, а течение чего-то неизвестного, называемого так.
Не истину, а приближение к ней\не к ней. Эти наши потуги. Эти
наши недуги. Эти наши радуги, иногда возникающие в сознании на миг.
Чем ярче такая радуга, тем мрачнее, когда она угасает. У Лены и фамилия-то была Шварц. С одной стороны, я ею восхищался, с другой, страшно жалел. Я-то понимал, каково это, когда нет радуги. А у нее-то она бывала двойной, тройной.
Ой-ё-ё-ёй!
Чтобы грамотно сочинять, сначала надо запустить синхрофазотрон мозга. Надо мозг разогнать, и тогда он начинает выдавать что-то удивляющее его носителя. Но если не соблюдать техники безопасности, то процесс может выйти из-под контроля. Чернобыль сознания.
Правильно остановить мозг не менее важно, чем включить. Некоторым для этого требуется запой. Другим смена партнера. Всякая тварь приспосабливается по-своему. У каждой своя кнопка безопасности.
А иногда моему мне кажется, что я – исполнитель. Вся эволюция это партитура, которую кто-то должен исполнить. Но мы в отличие от предыдущих ископаемых – и ноты, и исполнители.
Мы – ноты, увидевшие ноты.
Ноты атомной гаммы, так, кажется, писал Тейяр де Шарден.
Нота, осознающая себя как ноту, узнавшая собратьев по гамме, и задумавшаяся о законах композиции…
Д-ре-миф.
Когда в числе прожитых лет появляется ноль, люди отмечают это как событие, а два нуля… это что?! Хм-м-м…
У меня скоро будет шестой (по счету, а не по порядку) ноль.
Пенсия это фонетически почти как пенис. Грубо говоря, три буквы вам! Кукиш прошлякам.
Я пережило среднестатистический возраст. Я вышло за пределы средней российской биографии. Я могу еще успеть выйти из этого я сам.
Все мы – спелеологи.
На свет из платоновской пещеры выходят единицы.
Доброта – не сю-сю-сю. Доброта – печаль путника, перевалившего через хребет отчаяния. Он знает, что никому нельзя помочь, но не помогать тоже нельзя. Всю оставшуюся жизнь он будет брести в ущелье, между этих двух нельзя, без всякой надежды на понимание.
