— Да как же это ты не забыла? — подивилась Алена.
— Ты слушай, слушай! Все женщины одинокие, кроме Эли. Летом каждые выходные собираются, парятся в бане, потом трапезничают. А стряпают по очереди, и у каждой есть свое фирменное блюдо. У Эли муж рыбак, она готовит шикарную уху и судака как-то по-особенному. Другая печет пироги, третья блинчики фарширует и голубцы, еще одна борщи необыкновенные варит. Кто-то курник делает и пиццу, еще кто-то ватрушки. А одна у них мастерица по салатам, совершенно особенным, уникальным, а больше всего ей фасолевый удается.
Вот, значит, потрапезничают они и песни петь начинают. Приехала как-то дочка, послушала и подарила ей гармошку детскую. И так она на этой гармошке наяривала, что уж брат потом привез ей настоящую гармонь, двухрядку. Еле нашел, в комиссионке купил — вот какой это нынче дефицит. Так ее, представляешь, даже в соседние деревни приглашают поиграть в клубе для старушек.
И вот на этом увлечении родилась у нее новая страсть, стала она песни коллекционировать, от старинных, какие еще бабушка пела (хочется ей, чтобы не умерли эти песни, чтоб узнали их люди), до лирических современных. Ансамбль организовала. Собрала полторы тысячи частушек! И матерных, всяких. Но ведь частушка, она, как песня — слова не выкинешь. Спела мне одну, последнюю. Ну, скажу я тебе!..
— Ну-ка, давай!
— Не могу! Уж больно хулиганская.
— Сама же говоришь — слова не выкинешь. Ну, ты как-нибудь закамуфлируй.
— Да какая из меня певица!
— А ты речитативом.
— Ну ладно, слушай. Вот эта частушка:
Полюбила парня я,
Оказался без уя,
А на уй мне без уя,
Когда с уями до уя…
— Ой, не могу! — прыснула Алена.
Кошка Фиса открыла глаза, укоризненно взглянула и, спрыгнув на пол, истово потянулась, сначала дугой выгнув спинку, а потом, наоборот, низко прогнувшись, далеко отставила задние лапы и по-куриному по очереди потрясла ими. Постояв немного в глубоком раздумье, она решила, что кошачьи дела подождут, и, вернувшись в кресло, попыталась сначала вытолкать Алену, но, не преуспев в этом, пала ей на грудь.
— Вот такая женщина неугомонная, — продолжила между тем Валя. — А знаешь, какое у нее хобби? Вовек не догадаешься! Космос! Послушала бы ты, как она про Млечный Путь рассказывает! Тысяча и одна ночь! «Неужели, — спрашиваю, — тебе не бывает грустно, одиноко?» «Скучно, — говорит, — точно не бывает. Я в шашки играю, в шахматы, пасьянс раскладываю. Да и скучать мне некогда. А грустно, что ж, бывает, конечно. Я, — говорит, — тогда гармошку свою беру и пою: “Эх, загулял, загулял парень молодой…”»
