— Что? — крикнул, не расслышав, Макеев.
— Мы пробили облака и идём вверх. Мы поднимаемся!
Словно в подтверждение его слов буйство огня вокруг «Трезубца» начало стихать. Визг перешёл в протяжный рык, удары в корпус ослабли до мелкой дрожи. Автоматика немедленно сняла затемнение, и взору удивлённых людей предстало бескрайнее, быстро темнеющее небо. Сбрасывая с себя остатки тянущегося за ним дымного шлейфа, корабль поднимался в космос.
— Кто-нибудь объяснит мне, что произошло? — проговорил Макеев.
— Я своими глазами видел, как мы нырнули в облака, — сказал Билибин. — А потом…
— Что потом? — нетерпеливо спросил Нефёдов.
— Потом мы оказались опять над облаками. — Билибин оглядел расположенные вокруг него блоки. — Мы удаляемся, но скорость быстро падает. Если и уйдём от планеты, то недалеко.
— А потом нас потащит обратно, — догадался Нефёдов. Он посмотрел вниз, туда, где плыл, растекаясь в воздухе, тонкий дымный след: автоматика уже успела развернуть корабль донным иллюминатором вниз. — Мы что, проткнули всю планету насквозь?
— Похоже на то, — отозвался Билибин. — Мы входили в атмосферу в районе терминатора, приближаясь к ночной стороне, а вышли на дневную. Объясняйте это как хотите, но мы, действительно, прошили планету насквозь.
— Даже если бы она вся состояла из тумана, — проговорил Нефёдов, всё так же глядя вниз, — то даже в этом случае нам понадобилось бы минимум пятнадцать минут, чтобы пересечь её. Она почти вдвое крупнее Земли. Но никак не за секунды.
— Тогда что это было? — спросил Макеев.
— Не знаю. Но могу предполагать, что будет: — ещё один проход, и он завершится на ещё более низкой орбите. А потом, если корабль выдержит, — ещё… ниже. Затухающие колебания.
— Это мы скоро узнаем, — ответил Билибин.
«Трезубец» поднялся ещё немного, остановившись в верхних, разреженных слоях, и опять начал падать. Теперь скорость, с которой они проходили сквозь атмосферу, была ниже, но их всё равно порядочно потрепало, прежде чем корабль достиг облаков. «Трезубец» вновь пылающим болидом ворвался в их белёсую муть и тут же выскочил обратно, но уже в противоположном полушарии. Как и предполагал Нефёдов, верхняя точка, которой им удалось достичь в этот раз, находилась значительно ниже предыдущей.
— Можно рассчитать, какое количество таких «колебаний» мы сможем совершить, — сказал Билибин. — Если ничего не изменится, то… То получается два с половиной десятка.
— После чего эти наши колебания-прыжки должны прекратиться окончательно, — заметил Макеев.
