Тёмные зеркальные коридоры вели вниз, к основанию колоссального жилого массива. Ким действительно не задумывался куда нужно идти — дороги он не помнил, но просто «знал» где надо свернуть, а где идти прямо. Странное и не слишком приятное ощущение, будто разум, а с ним и тело, на время становятся марионетками, ведомыми в темноту безликим кукольником. Ко всему этому ещё предстоит привыкнуть…
Людей в коридорах было даже меньше, чем вчера. На протяжении всего пути встретилось два или три человека, да и те куда-то очень спешили: один из прохожих чуть не сбил Кима с ног. Зато было много синтов. На нижних ярусах бегали целые стайки крохотных «крабиков», судя по всему, работавших с системой освещения комплекса. По крайней мере, такой вывод можно было сделать исходя из частых перепадов яркости в свечении стен, по которым эти «крабики» бегали. Иногда они проникали через твёрдую зеркальную поверхность, словно через масло, внутрь переборки. Конечно, перепады яркости могли быть и простым совпадением. Кроме этих стаек, в тоннелях встречались и знакомые «панцири», правда несколько другой конструкции — больше и шустрее, с едва заметными претонкими «усиками» метра на полтора-два в длину, которыми они шарили, проникая под поверхность пола и стен столь же легко, как это делали стаи крошечных крабов. Ким старался обходить стороной всю эту «псевдоживность», но синты и сами разбегались в стороны, как только к ним приближался человек. Интересно, если они способны легко проходить сквозь твёрдые перегородки, то, наверное, такая штука может залезать и в человека?.. Лучше об этом не думать…
Станция магнитных поездов располагалась внутри коммунального блока, на самых нижних ярусах. Она была значительно меньше, чем депо в транзитном терминале, всего на пять платформ, две из которых были грузовыми. Над платформой висел рекламный световой конструкт, где очередная химера («Да сколько можно?!» — в сердцах выругался Ким) обращалась к гражданам принять участие в каком-то референдуме по поводу модернизации транспортной системы анклава. «Референдумы» в ОФС проводились по каждому более или менее значительному вопросу и, теоретически, являлись инструментом «народовластия», позволявшим общественности влиять на решения государственных структур. На деле эффективность этого мероприятия была сомнительной; голосование осуществлялось через гражданскую инсигнию, а результаты подсчитывались якобы беспристрастными электронными аналитическими системами. Согласно итогам голосования, местные или федеральные органы власти могли принять или отменить законопроект, вынесенный на референдум. Однако никто не мог гарантировать, что предоставленные данные соответствуют действительности. Благодаря искинам, контролирующим практически всю сферу деятельности каждого человека в отдельности и общества в целом, правительство могло внушать населению что угодно, не опасаясь за последствия. Теоретически, существовали и представители «свободных» СМИ, и движения активистов, якобы не согласных с проводимым в Системе политическим курсом, но их самостоятельность тоже можно было поставить под вопрос.
