Сергей смотрел на Василия и с большим трудом удерживался, чтобы не рассмеяться: затаив дыхание, нахмурив брови, усиленно помогая себе языком, он старательно выписывал буквы ордера, пока, наконец, не вырисовывалось слово. За это время выражение его лица менялось несколько раз. Написав слово, Василий глубоко вздыхал и снова склонялся над бумагой…
Не в силах больше сдерживаться, Сергей встал и отошел к окну. Оно выходило во двор, на маленький сквер с беседкой. Несколько деревьев, окружавших беседку, переливались всеми цветами радуги: листья крепко держались за своего родителя, как слабый больной ребенок. Более всего Сергей любил весну и осень: именно тогда ярче всего замечаешь течение жизни, когда весной все распускается, а осенью — отмирает… Но отмирая, природа блистает такими красками, что совершенно забываешь о смерти. Может быть, от природы люди взяли обычай украшать церемонию похорон…
Пот градом струился по лицу Василия, когда он окончил свои писательские мучения. Достав из стола печать, подышал на нее и профессионально стукнул по бумаге. Полюбовавшись ордером, а точнее тем, как написан текст, протянул его Сергею.
— Все! — Вздохнув с чувством выполненного долга, Василий смахнул пот со лба, затем неожиданно спросил: — Москвич, значит?
— Значит! — улыбнулся Сергей. Сложив мандат и ордер, он сунул их в карман.
Василий внимательно разглядывал кожаную куртку. Сергей недоумевающе пожал плечами.
— Небось там у вас все в кожанах ходят? — полувопросительно проговорил Василий с открытой завистью. Потрогав куртку за рукав, добавил: — А уж у Ленина совсем, видать, знатный кожан?!
— Вот и ошибся! — вновь улыбнулся Панков. — Ленин вовсе в пиджаке ходит!
— В пиджаке? — подозрительно переспросил Василий. — Да ты что? — Он неожиданно обозлился. — Заливаешь небось? Да не на таковского напал… Ленин — в пиджаке?! — Он усмехнулся. — Так я тебе и поверил!
— Зачем мне тебя обманывать? Точно — в пиджаке! — обиделся Сергей. — Вот смотри. — Он достал из внутреннего кармана небольшой бумажный пакет. Бережно развернув его, протянул Василию типографский оттиск.
— В… Ульянов… Ле-нин… Ленин! — выдохнул удивленный Василий, и его глаза радостно заблестели. — Глянь-ка, и вправду — в пиджаке! — воскликнул он, бережно разглаживая портрет.
— Ну и чудак же ты, Василий! — рассмеялся Сергей и протянул руку за портретом. Василий тяжело вздохнул и нехотя вернул его. Так же бережно Панков завернул его в бумагу, затем спросил Василия: — А что представляет собой учитель Лановский?
