— А ничего вы здесь устроились, — усмехнулся Сергей, снова окидывая обстановку комнаты.
— Тебе смешно, а я с этого выговор получил. Будто я этот дом выбирал для ЧК. — Он тяжело вздохнул. — Я ж с Питера сюда. Приехал дела принимать и ахнул, увидев эти хоромы, первое время заходить стыдно было, а потом… — Семенчук махнул рукой. — Разве время заниматься устройством? Когда столько дел накопилось, а тут еще контра зашевелилась…
В дверь негромко постучали.
— Входи, Пашенька, сделай одолжение! — выкрикнул комиссар с такой игривостью в голосе, что Сергей ожидал увидеть какого-нибудь паренька и очень удивился, когда в комнату бочком протиснулся тщедушный мужичонка.
Вся его одежда была в заплатах и, казалось, вот-вот должна развалиться. Бородка клинышком придавала его лицу некоторую благообразность. Повернувшись в левый угол, он машинально поднял руку, чтобы перекреститься, но тут же опустил ее, вздохнул и медленно прошел ближе к столу.
— Садись, Пашенька, садись… — Семенчук указал ему на стул.
Изобразив на лице обреченную покорность, Горчихин присел на краешек стула и молча уставился на комиссара.
— Что же, так и будешь в молчанку играть? Неужто не надоел я тебе?
— Хучь расстреляй ты меня, комиссар, аль повешь, но не терзай ты меня более, за-ради Бога, — подвывая, загнусавил тот. — Моченьки ведь нет больше у меня никакой… Сказал же я тебе: нет у меня никакого золота, нет! — Противный бабий голосок вызывал у Сергея неприятное ощущение, но, прислушиваясь к нему, он подумал, что этот мужичок не так прост, как хочет показаться. Сергей и сам не мог понять, отчего ему это показалось: может быть, не совсем искренняя интонация, может быть, глаза — бегающие по сторонам, с узким прищуром…
— Расстрелять-то мы тебя всегда успеем. — Комиссар хитро посмотрел ему в глаза и добавил: —…Если найдем нужным. А про золотишко-то вспомни… Вспомни, куда ты его припрятал! А то возьмем Грома, что тогда придумаешь? Он-то на черняка знает, сколько золота у тебя припрятано!
Сергею показалось, что при упоминании о знаменитом главаре банды Пашка еле заметно усмехнулся, но, покосившись на комиссара, тут же загнусавил:
— Он-то скажет, но ведь времени-то сколько, Феденька, с тех пор убежало: все уплыло меж пальцев-то. — Он выразительно растопырил свои длинные и тонкие пальцы, словно подтверждая сказанное.
— Да-а, у тебя уплывет, как же, жди! — усмехнулся комиссар. — Хорошо! — неожиданно произнес он. — Я тебя сейчас отпускаю, но советую серьезно подумать… Не будет тебе покоя, пока не отдашь золото Советской власти! И чем раньше — тем лучше! — Федор подписал пропуск и вернул его Пашке.
