) и статья А.А. Жданова в «Правде» от 29 июня 1939 г. «Английское и французское правительства не хотят равного договора с СССР»
[10]. Кстати, обе эти газетные публикации все же вошли в официальный сборник документов
>{43}.
Еще один очередной том серии, 24-й, охватывающий период между 22 июня 1941 г. и 1 января 1942 г., и в самом деле представляет собой, как пишут его составители, большую ценность для анализа событий указанного периода. Но этот том выпущен в 2000 г., а следующий, 25-й том серии (в двух книгах) появился десятью годами позже, вновь и вновь демонстрируя живучесть советской традиции публиковать как можно меньше дипломатических документов, при этом усеченных и тематически ограниченных. Да, есть что скрывать из прошлого советской внешней политики. Вот почему, думается, наиболее яростные борцы против «фальсификации истории» на самом деле хотели бы обелить сталинизм и его преступные деяния. Иначе не существовала бы проблема доступа к архивам советского времени.
Несомненно, ограниченность официальных документальных публикаций никак не способствует выработке как можно более четкого представления о советской внешней политике того времени. Этим объясняются, в частности, различные трактовки решения Сталина заключить пакт с Гитлером, сводящиеся к нескольким основным версиям: выиграть время, отсрочив войну с Германией; повернуть ее агрессию против Запада, воспользовавшись обострением «межимпериалистических противоречий» в интересах мирового социализма; вернуть с немецкой помощью под свой контроль утерянные территории царской России. Версии, в общем, вполне приемлемые, совместимые и дополняющие друг друга. Но какая из них имела для Сталина и его окружения определяющее, приоритетное значение? Точнее — каков был на самом деле, так сказать, генеральный курс предвоенной сталинской внешней политики?
Поиск ответа на вопрос о роли Советского Союза в расстановке сил на международной арене перед Второй мировой войной видится через постановку этого вопроса в принципиальном плане. А именно: ограничивался ли Сталин в своей внешней политике ответной реакцией на мировые события, вынуждаемый к этому решениями, принимаемыми в столицах великих капиталистических держав, или же он стремился играть самостоятельную и активную роль на международной арене, стараясь навязать свои правила игры в уже начавшейся «второй империалистической войне», считаясь с ее более чем вероятным перерастанием в войну «всеобщую, мировую»?
